— Как ты здесь? Поступила? Или кого сопровождаешь?

— Тебя ищу! — засмеялась я. — Поступила, правда пока только кандидатом. Так что будем учиться вместе.

Она вскрикнула от радости и поцеловала меня в щеку.

— Молодец! Отлично! А где будешь жить? Всё там же у генерала?

— Да там же, — ответила я, слегка смутившись. — Где еще. Снимать не могу, мало денег. Общагу не дадут. Так что воспользуюсь милостью товарища моего отца.

— Да и правильно, — подтвердила она мои слова. — А поступление он тоже организовал?

— Да, — честно ответила и посмотрела ей в глаза. — Ты же не осуждаешь меня?

— Нет-нет! — вскрикнула она. — Разве можно. Тем более и сдала ты хорошо. Так что вполне можешь учиться.

Тут прозвенел звонок, и все бросились в аудиторию. Мы тоже вошли и сели с краю. Курс был большим. В основном девчонки, но на четверть все же были и ребята. Вошли двое, как мы узнали позже — декан и куратор, по местному воспитатель, помощник декана. Он высокий, средних лет мужчина с холодным лицом барина, одетый по моде и она — женщина таких же лет с выправкой комиссарши гражданской войны.

— Ей бы еще кожаную тужурку и наган сбоку! — хихикнула я про себя. — А так вылитая! Даже стрижка в каре и волосы за ушами!

Декан поздравил всех с поступлением, рассказал немного о самом ВУЗе, о его истории и назвал несколько известных фамилий, бывших студентами этого учебного заведения, потом пожелал нам всем брать с них пример и стать такими же значимыми в жизни. Ушел под аплодисменты, передав бразды правления в руки куратора-помощницы. Она также пожелала нам успехов и начала отвечать на вопросы, которые посыпались со всех сторон. Спрашивали о стипендии, о местах в общежитии, о возможности дополнительных занятий по физкультуре и спорту, о сельхозработах. Мне, по сути, было все более-менее понятно, так как опыт имелся из прошлой жизни. Заинтересовали некоторые вопросы быта и денежного содержания. Это стоило запомнить на будущее, так, на всякий случай. Потом начались деления на группы. Курс разделился на четыре по пятнадцать человек. Выбрали старосту в каждой. Я предложила Машу, и её одобрили, так как потом она рассказала мне, все девчонки были из ее комнаты, почти половина, а остальные примкнули за ними будучи знакомыми. Были еще двое ребят. Те, как мне показалось, пошли за своими симпатиями, скорее всего.

По окончании мы с Машей искали комитет комсомола, чтобы встать на учет. Там тоже стояла толпа. Дождавшись своей очереди, заплатили членские взносы вперед и просроченные за лето. Узнали, что комсорг будет только один всего курса и назначен самим комитетом, а по группам позже изберутся его помощники, которые и будут доводить до каждого правила и собирать взносы.

С моей подачи, обследовали здание на предмет библиотеки, читального зала, лингафонных кабинетов и конечно столовой. Там мы задержались, рассматривая помещение и его ассортимент. Здесь тоже было полно и студентов и преподов. В буфете я увидела салаты из овощей, пирожки, кексы, и песочные коржики. А еще чай и кофе с молоком. Были там и бутерброды с сыром и колбасой, которые тут же расхватывались проголодавшейся молодежью.

Над всем этим залом, довольно большим и светлым, витал запах выпечки и кофе. Но не такой, как в моем времени, а какой-то казенный, что ли. Так пахли общественные столовые в бытность моей молодости, которую я уже и подзабыла. Шум стоял соответствующий из голосов, стуков подносов, шарканьем ног.

Мы не стали ничего брать, лишь посмотрели цены и обстановку, сделав для себя определенные выводы.

Поняв и приняв всё, вышли на улицу, и пошли бродить по Москве. Она рассказывала мне про себя, как устроилась, и я приходила в ужас, от ее рассказа. Особенно про общежитие. Комната на восемь человек, кровати с продавленными сетками, плохо пахнувшими матрасами и подушками, и белье, влажное и серое от частых стирок хозяйственным мылом. Душ в конце коридора и очереди, так что умыться или сходить в туалет просто сложно, особенно по утрам и вечерам, когда все собираются вместе после учебы. Кухня одна на всю девчачью половину. Вторая душевая и кухня на половине парней по другую сторону от центральной лестницы.

Девчонки разные, с разными характерами и склонностями. Многие из провинции, так что на полном собственном обеспечении. Тем более что вырвались из-под опеки родителей и теперь вдыхают свободу полной грудью, то есть приходят поздно, громко разговаривают, когда другие уже легли.

— Некоторые даже ссорятся из-за мелочей и это неприятно, — рассказывала мне Маша. — А некоторые так даже пытаются вменить свои правила, то есть все общее, как в детдоме — вещи, еда, книги. Мы, большинство, не согласны и на этом было покончено. Хотя я как-то застала двоих, которые хотели открыть чемодан одной местной, москвички. Та хорошо одета и видимо имела такие же вещи. Устроила им разнос, обещала сообщить старшей по общежитию. Они слезно просили прощения и обещали больше такого не делать. Я понимаю, девчонки молодые, хочется одеться и не выглядеть провинциалкой. При том тут еще и мальчики и столица. Все вокруг говорит о больших возможностях для юных девиц в поисках приличной пары и реально остаться в Москве. Но не до такой же степени! В кухнях тоже грязно, девчонки не хотят убирать за собой, ругаются, особенно кто постарше курсом. В общем, бедлам! И ты хочешь туда? — Повернулась она ко мне и строго взглянула.

Я чуть не поперхнулась мороженым. Не об этом сейчас думала, я просто слушала ее, не вникая в обстоятельства. Да и зачем! Пока живу в комфорте и довольстве, а что будет потом, то будет потом.

— Да я и не думала пока, — слизнула я слой мороженого, которое уже почти растаяло в руке. — Кто знает, что будет к концу семестра. Там посмотрим. Пока меня не выгоняют и я благодарна им за это. Очень хорошие и добрые люди. Приняли меня как родную. Особенно Глаша, домработница генерала. Водителя Иваныча ты видела, а вот сам хозяин воспитанный и благородный человек. Как-нибудь я приглашу тебя к нам в гости. Думаю, что тебе понравятся они все.

Она повернула голову и кивнула, так обыденно, будто была у меня не раз и всё уже знала. Я смотрела на неё и думала, что ее крепкая фигурка ниже меня ростом со светлыми волосами и серыми глазами «истинной арийки», в общем, была симпатичной, если бы не строгий и какой-то хмурый взгляд, который не располагал к легкому знакомству или флирту. Одета была просто — ситцевое платье в мелкий цветочек, носки и босоножки. Волосы густые и длинные были заплетены в две косы и уложены на затылке, скрепленные тусклой лентой. В руках держала неизменный атрибут студента — чемоданчик. То есть весь её образ говорил о том, что она приехала учиться и ей некогда заниматься чувственными вопросами. Отличница, комсомолка, хотя и из немецкой среды, среды обрусевших немцев, поселившихся в Поволжье еще в конце восемнадцатого века. Уж сколько в ней было немецкой крови — вопрос, а вот чувашей или мордвы могло быть больше. Она к тому же была старше многих в группе, и мне импонировали её серьезность и какая-то хваткость, чего никогда не было у меня. Она как тот грибок боровичок стояла на земле плотно и спокойно.