На кухне были слышны крики. Мать с отцом снова ругались. Скорее всего, выпивку не поделили. Мать тоже любила выпить, возможно даже больше, чем отец. Когда-то она была красавицей. Сейчас на неё было противно смотреть. Грязные волосы сосульками свисали с головы, желтые от дешёвого табака зубы. Всё в ней вызывало отвращение. Весь этот дом пропах вином и грязью.

Сев на кровать, я вытряхнула на нее содержимое пакетов, которые дала Альба, и ахнула. Одежда и обувь были совершенно новыми. Две пары модных джинсовых брюк, пара балеток, красивые красные босоножки на танкетке. Коротенькая рубашка в клетку вызвала неописуемый восторг. Я видела такую в одном из журналов, которые Рауль приносил регулярно. Хотелось примерить её и посмотреть в зеркало, но к сожалению, зеркала у меня не было.

Во втором пакете лежали краски и красивый альбом для рисования. Подарок для Мари. Утром обрадую малышку, она очень любила рисовать, но кроме двух карандашей и старых тетрадей у нас ничего не было. В третьем пакете была баночка крема для тела. Там осталась всего треть содержимого. Но даже это было чем-то особенным. Несколько использованных помад, немного духов в красивом розовом флаконе – всё это приносило мне самое настоящее счастье.

Сложив всё в коробку с вещами, я разделась и легла. Утром обязательно прибежит Мари. Усталости я не чувствовала, но и читать не могла. Отец вырубал электричество на ночь. Знал‚ что я читаю по ночам. Как же я ненавидела старого пьяницу. За то, что частенько колотил меня. За то, что пил. За то, что допустил, чтобы мы жили в грязи и бедности. За долги, которые мне часто приходилось

оплачивать вместо него. Он знал, что я танцую в баре, и называл меня шлюхой. Но деньги отбирал с удовольствием.

Именно с такими невесёлыми мыслями я уснула.

Солнце взошло достаточно высоко, и его лучи попадали прямо в моё маленькое окно, на котором отродясь не было занавески. Я зажмурилась, потянулась и открыла глаза. В комнату влетела Мари и тут же плюхнулась на узкую кровать.

– Могу я получить свои краски?

– И тебе доброе утро, Мари.

– Так могу или нет? – не унималась сестрёнка.

Я смотрела на неё с нежностью, радуясь, что она есть. Захотелось немного её помучить. В хорошем смысле, разумеется.

– Юная сеньорита, ваши манеры отвратительны! Какое слово нужно сказать, когда ты что-то просишь?

– Пожалуйста.

– Отлично! Запомни, сестрёнка. Когда мы уедем в большой красивый город, твои манеры должны быть безупречными. Поняла?

Мари кивнула, соглашаясь со мной, и я протянула ей альбом и самый простой набор акварельных красок с маленькой кисточкой. Сестра схватила подарок ‚ прижала его худенькими ручками к груди и, радостно выдохнув, сказала одно единственное слово:

– Спасибо…

Я смотрела на исхудавшее личико своей двенадцатилетней сестрёнки. Под её глазами залегли тёмные круги, а взгляд был каким-то совсем не детским. Тонкие руки покрывали старые и свежие синяки. Точно такими было украшено всё моё тело. Отцовские методы "воспитания". Задумавшись, я не сразу поняла, что сестра пытается что-то сказать.

– Что? Прости я не расслышала, – рассеянно прошептала я.

– Я говорю, что сегодня приезжает новый пастор. На месте старой церкви будут строить новую. Говорят, что Отец Стивен чудесный человек, а его жена очень красива. Они приехали из Америки. Сегодня все пойдут к старой церкви. Жена пастора попросила помочь ей раскладывать продукты по коробкам, чтобы раздать семьям. Давай пойдём? Мы сможем сразу забрать свою.

Сестра умоляюще сложила ладошки.

– Пожалуйста, Лайла! Я знаю, ты терпеть не можешь местных девчонок, но Паола тоже пойдёт. Тебе не будет скучно.

Я села на кровати, поставила локти на колени и, подперев руками подбородок, ответила:

– Мари, ты представляешь меня работающей в церкви? Ты же знаешь, как именно я зарабатываю нам на хлеб.

– Ты танцуешь! Разве это стыдно?

– Не знаю. Возможно.

Глаза сестры тут же стали грустными и, опустив руки, она вышла из комнаты. Мне стало так жаль её, и я крикнула:

– Мари, постой! Я пойду! Вот только оденусь.

Сестра запищала от восторга и бросилась в свою комнатку, которая была чуть больше моей. Надев ту самую клетчатую рубаху, я завязала её под грудью, обнажив плоский живот с татуировкой. Рисунок из мелких цветов, которые рассыпались от левой груди и исчезали где-то около молнии на новых брюках. Джинсы были дорогими и полностью подчёркивали изгибы моего тела, тонкую талию, немного широковатые бедра, округлые ягодицы.

Я любила своё тело, любила трогать себя. Я видела в фильмах в кинотеатре Cinesur, как женщины доставляют себе удовольствие, и повторяла за ними.

Несмотря на то, что я жила в самом худшем квартале Севильи, мне удалось сохранить свою девственность для одного единственного, которого я пока не встретила. Хотелось любви и секса, как в кино. Чтобы свечи, и вино, и музыка.

Мари окликнула меня, вырвав из плена приятных мыслей. Я обула старенькие босоножки и вышла на улицу, где уже ждали Паола, сестра и Рауль. Друзья смотрели на меня с неприкрытым восхищением, и я продемонстрировала им свою новую одежду, двигаясь в танце, используя движения всем известного Фламенко.