Это не Поле Битвы, где после сражения можно найти награду. Это город Древних. Даже интересно, для чего нужно было огораживать это место паутиной и почему здесь враги не големы, а пауки. Прям как в прошлом, когда разрушенные поместья Миражного заняли Звери. Правда, это место не особо похоже на разрушенное, камень полирован, ни пылинки.

Едва я проговорил про себя эту мысль, как буквально замер, не успев даже шагнуть.

Дарсов придурок. Какое было самое главное правило поведения в Миражном?

Не лезть в поместья!

Так какого дарса я так легко влез туда, что иначе как огромным поместьем считать нельзя? Можно ли после такого удивляться, что на нас напали? Скорее нужно удивляться, что на нас не спустили всех пауков этих тысячи этажей.

Я резко обернулся, оглядывая огромную площадь полированного камня, на которой мы стояли. Никого.

Уважаемый глава Шандри и не менее уважаемый заместитель главы Ксилим, почему в своих напутствиях вы упустили такую важную деталь?

Не знали? Позабыли? Или вам позабыли её передать ваши учителя?

Город, значит, восстанавливается уже три сотни лет, а тут приходят наглые чужаки и своими грязными лапами уничтожают то, что с таким трудом было приведено в порядок.

Достав флягу, смочил внезапно пересохшее горло.

— Господин?

Я отмахнулся от Гавала, продолжая лихорадочно размышлять.

Кто знает, когда в этой паутине появилась дыра? Неделю назад или сто лет назад?

Тем более что за нашими плечами уже не одна схватка. И, честно говоря, десятки уничтоженных деревьев, скамей, беседок, светильников и даже один фонтан.

Очень уж любили големы испытывать нас в местах, где хочешь не хочешь, а не сумеешь обойтись без разрушений.

И ничего пока. Может, поэтому Шандри и Ксилим ни разу и не говорили, что ничего нельзя разрушать именно потому, что по-другому тут и не пройдёшь испытания?

В конце концов, в Миражном всё было совсем не так. Там город не насылал на меня и Волков големов или Зверей с древней родословной.

Всё это, конечно, правильно и верно. Кроме одного: ученики Академии перестали возвращаться из города Тысячи Этажей.

Решив всё, громко, чтобы услышал каждый, объявил:

— Слушайте все. С этого мгновения никто не пытается ничего разрушить на своём пути. Ни куста, ни цветка, ни ограды, ни беседки, ни светоча.

Кто-то буркнул:

— Это что, нам теперь ещё и выбирать, куда отправлять технику? Если голем стоит возле дерева, то и бить его нельзя?

Кто-то ответил ему:

— Ага. Нужно будет сначала уговорить сделать шаг в сторону.

По губам Точтала скользнула улыбка. Что-то мне кажется, никто особо не будет выполнять мой приказ. Исключая моих людей, конечно.

Заметив, что я на него гляжу, Точтал согнал улыбку, спросил:

— А что, если впереди дыра в паутине уже заделана? Ну, пауки, паутина, всё же логично?

Я обернулся, повёл головой, вглядываясь в далёкую преграду противоположной стены. Не разобрать. Кивнул:

— Ты прав, Точтал, — коротко повёл рукой. — Гавал, троих вперёд, тех, что посильней. Проход есть или нет?

Сотня вдохов ожидания.

— Господин, не пройти, — Гавал развёл руками, — Видно, где пробивали, но нам придётся делать это заново.

Качнув головой, я отрезал:

— Не будем, — и тут же приказал. — Назад. Все назад, туда, откуда и мы и пришли.

Ирая шагнула было ко мне:

— Римило!

Но замерла, сжала кулаки так, что пальцы на ножнах меча побелели. Развернулась и молча шагнула в строй, за спины моих людей.

Гавал махнул рукой:

— Господин, подождите. Я послал людей пробежать вдоль паутины, — под моим взглядом пожал плечами. — Может быть, найдётся ещё один проход.

Я не успел даже сказать и слова, как слева раздался крик:

— Господин! Здесь тела!

Ирая едва ли не раскидала учеников со своего пути, рванула вперёд раньше, чем они успели даже охнуть.

Я не стал ничего кричать ей вслед или требовать. Ясно же, что это её не остановит. Что мне, гнаться за ней?

К телам я шёл вместе с отрядом. Так, как мы и шли все эти дни. Охраняя старших учеников.

Ирая была бледна, но спокойна. Впрочем, я и сам понял причину её спокойствия. Шесть мертвецов, лежащих рядком у самого края паутины. Нашего возраста, возможно, на два-три года старше. И ни одного знакомого лица. Это не ученики Академии. Впрочем и простые серые халаты вольных идущих не могут меня обмануть.