Пока закипал чайник, Герман задумчиво смотрел прямо перед собой. Явно что-то обдумывал, переварил сказанное мной. Я в ответ разглядывала его нахмуренные брови, неглубокую морщинку между ними. Было приятно на душе от его переживаний, и жаль, что столько всего сваливала на его плечи.

— Мы можем съездить к врачу, Дана, — он наполнил мою чашку, опустил чайный пакет и дождавшись когда тот заварится, долил молоко. — Проконсультироваться, взвесить Марка и вообще… — присел на корточки передо мной, положив ладонь на мое оголенное колено. — Не нужно делать поспешных выводов и уж тем более нервничать.

Сказать было легко. Но поводов нервничать насчитывалось множество. Вдруг угомонившийся Давид, словно готовящий новый способ добраться до нас — был главной причиной моей психологической нестабильности. Но мне не хотелось портить наше утро мыслями о недостойном мужчине. Тем более что другой мужчина умело ограждал меня от Давида.

— Я пока не совсем готова выходить.

— Тогда можно вызвать на дом педиатра. Все решаемо, Дана.

— Да, я знаю, — накрыла его руку своей ладонью, заметив как оживился Герман, видя подаренные кольцо на безымянном пальце. — Но кормить Марка грудью, словно особая связь с ним. Прочная, важная…

— Ты замечательная мама и ваша связь никуда не исчезнет. И я, если тебе конечно, интересно, — уголков губ коснулась вымученная улыбка. — Никуда не исчезну. Даже если ты когда нибудь решишь, что мы поторопились и захочешь вернуть свободу.

Я состроила ему грозную гримасу. Что он такое говорит? Свое решение я приняла взвешенно! Согласилась на брак с ним, не потому что он станет прекрасным отцом для Марка… Хотя это тоже была одна из причин. Но еще я доверяла чувствам. Герман стал для меня опорой, защитником, олицетворением мужества. И я с каждым днем все сильнее влюблялась в этого мужчину.

Сжав его ладонь, посмотрела в его глубокие карие глаза. Выдохнула слова любви и благодарности и он тут же впился в мой рот губами.

Подобные завтраки теперь стали нашей традицией. И ночи, как была минувшая — тоже.

Две недели пронеслись, как один сказочный день. Подготовкой к свадьбе мы не занимались, решив, что просто распишемся. Правда Герман все равно настоял на том, что я должна быть в белом платье и полностью соответствовать образу невесты.

Не знаю… Кого он хотел порадовать. Меня — потому что каждая девушка мечтает о белом платье. Или все-таки он сам хотел наблюдать меня в нем. Герман никогда не был женат, и это было для него важно. Поэтому сдалась и вот уже две недели к нам приходила портниха, занимающаяся пошивом моего платья.

Давид так и не объявлялся, а я делала вид, что забыла о нем. Подарки тоже в одночасье прекратились. Однако потраченные нервы окончательно лишили меня молока. А приходящий к нам домой педиатр, заверил, что это не так уж и критично.

Теперь Марк кушал смесь, которую всегда готовил для него Герман. Он полностью растворился во мне и Марке, лишь иногда посещая свою клинику. В шутку бросал, что это- его заслуженный отпуск, когда я настаивала на том, что он не должен забывать о своей работе. Умный мужчина, вложивший много сил в бизнес, наверняка воспринимал его, все равно что ребенком. Мне не хотелось, чтобы Герман забросил своего «старшенького». Ну а Марка, я уже мысленно называла «его сыном», правда вслух пока не решалась.

— Дана, ты не видела мой телефон?

Я заглянул на кухню, а Богдана в этот момент как-то резко отпрянула от столешницы. Потупив взгляд, покраснела до кончиков ушей и робко выдавила:

— Он здесь.

Я в недоумении приблизился. Телефон лежал возле раковины. Вероятно забыл его, когда споласкивал посуду после завтрака.

— Прости, я случайно посмотрела, кто тебе звонит, — услышал голос Богданы за спиной. Тон был глубоко раскаивающийся, что вызвало улыбку.

— Ты считаешь, я могу рассердиться на тебя? — развернувшись, заключил ее в объятья.

— Не знаю, — она пожала плечами и встав на носочки, подарила мягкий поцелуй в уголок моих губ. — У меня нет опыта в вопросах семейной жизни, Герман. Я действую интуитивно.

— Что ж… Я тоже, — подарил ей ответный поцелуй. — Только давай будем пользоваться не интуицией, а сердцем. Чувствами.

— Хорошо, — она уткнулась носом в ворот моей рубашки. Глубоко вздохнув, сомкнула руки за моей спиной, не уступая мне в крепости объятий. А потом тихо прошелестела:

— Тебе звонила какая-то Ирина.

Черт!

— Это по работе, — проговорил без запинки. — Давно она звонила?

— В тот момент, когда ты вошел в кухню.

Богдана подняла взгляд к моему лицу. Долго вглядывалась в мимику. И я не знал, видит ли она там ложь, но мне стало неуютно, так что хотелось отвернуться. Однако я надеялся, что когда-нибудь все это прекратится и я смогу быть предельно честен с будущей женой.

— Мне нужно перезвонить, — мягко отстранился. — Вдруг что-то срочное…