– Я не жужжал, а рассказывал, – хмуро отвечает мальчик.

Заступается за меня. Храбрец. На сердце тут же потеплело.

– Та-та, – кивает Маргарита Валентиновна.

– Значит это ты позарилась на моего Геру и на мое место рядом с ним? – хищная ухмылка превращается в оскал.

– Вы… собственно о чем, девушка? – спокойно интересуюсь, делая вид, что вообще не понимаю о чем идет речь. Это какой нужно быть ничтожной, чтобы при ребенке выяснять взрослые отношения.

– Хм, ну и наглая. Сразу видно откуда ты. Еще и дураков из нас строит. Думаешь я не знаю, про твои шашни с моим … – она замолкает, спотыкается на полуслове, переводит горящий бешенством взгляд на Максима, который стоит передо мной, все еще с шоколадным яйцом в руках, – … с отцом моего сына. И дай мне это чертово яйцо! Тебе нельзя шоколад!

Вцепившись в ладони сына, блондинка пытается отобрать у него мой подарок.

– Отстань от меня, – бьется истерикой в руках матери ребенок.

Мне на это очень больно смотреть, кровь сворачивается в жилах от гнева, несправедливости в отношении Максима. Тянусь в порыве защитить мальчика вперед, но меня грубо одергивает Маргарита Валентиновна:

– Не лезь, Ася. Пусть мать с сыном разбирается. Как своего родишь тогда его и будешь защищать и воспитывать, – и уже не ко мне: – Прекратите, люди смотрят. Максим! – одергивает Маргарита Валентиновна внука. – Мать нужно слушаться, а не чужих тёток. Пойдёмте.

Женщины подхватывает Максима под руки и исчезают за дверью магазинчика. Я же под впечатлением от случившегося продолжаю стоять не в состоянии двинуться с места. Чувствую себя откровенно поруганной.

Руки тянутся позвонить Герману и потребовать от него ответа, но чертова гордость не позволяет эмоциям взять вверх.

Как только с меня слетает оцепенение круто разворачиваюсь, направляюсь в сторону дома. Я ему позвоню. Сегодня же позвоню. Только немного упокоюсь для того, чтобы не наговорить лишнего.

Дорога до дома занимает в разы меньше времени, чем я планировала. Подстегиваемая злостью и раздраженностью, я долетела до дома за десять минут.

Скинув на пороге грязную обувь, в прихожей куртку я прямиком направилась на кухню. Ну, надо же, “мать его сына”, “и что?” я при чем? Вот иди и разбирайся с отцом своего сына! Какие претензии ко мне!

Бушуют в голове и возмущения.

Ставлю на плиту кастрюлю с водой. По еде решила не заморачиваться и купила пельмени и сметану. Как оказалось правильно. Я здесь надолго задерживаться не намерена. В том, что Германа здесь нет, я убедилась. Ведь я же этим приехала?! А находиться в месте, где “обитают” сумасшедшие, мне меньше всего хочется.

Пока я раскладывала на столе купленные продукты, вода в кастрюльке закипела. Открыла пачку, закинула пельмешки. Правда когда почувствовала запах еды, вдруг поняла, что совсем не хочу есть. Эмоции оказались такие бешенные, что вытеснили весь голод из желудка. Поморщилась и хотела уже накрыть крышкой парующую кастрюлю, когда “бах”…громкий стук закрывшейся двери заставил от страха застыть в венах кровь.

По всему телу забегала мурашками изморозь. Волосы зашевелились на затылке. Схватив первое попавшееся в руку, а это был половник, я направилась к двери, чтобы “встретить” нежданного гостя.

Шаг за шагом я приближаюсь к входной двери. Теперь до моих ушей отчетливо доносится мужское кряхтения вперемешку с отборным матом. “Гость” явно пьян и по тому, что запах спиртного ударяет мне в нас даже с такого расстояния, есть понимание того, что не первый день.

Еще пару шагов и с этого угла кухни, мне теперь становится видна личность прибывшего. Вадик. Чертов идиот меня все таки нашел. Гадость.

– Зачем приехал? – прежде чем выйти из кухни навстречу шатающемуся и еле стоящему на ногах бывшему мужу, бросила на столешницу половник,сжал пальцы в кулаки.

– Ой, Ася, золотце. Здрав-ик-ствуй.

Увидев меня глаза бывшего блеснули мутным угадыванием. Он пытался разуться.

– Стой там, где стоишь!

Выставив руку вперед указала Вадиму.

– Но, детка…иик…

– Вадим, я еще раз спрашиваю. Ты зачем приехал? Я тебя не звала.

Бывший муж закатывает глаза под лоб, причмокнув губами, пытается скривить обиженную мину.

– Я соскучился, малыш. Я же тебя так люблю, так люблю, – еле переплевывая слова через губы произносит бывший. – Слушай, детка, а я что-то не помню, что у твоих родителей был такой дом, раз здесь не ветхая избенка стояла? Они что, джек пот сорвали, хи-хи-хи?

Мерзкий смешок сорвался с его губ, отчего у меня вызвал только отвращение.

– Боже мой, какой же ты… А даже если и джек-пот, тебе какое дело до этого?

– О-о-о, – тянет, – ну, это же все в корне меняет. Понимаешь, малыш, – треся передо мной кистями рук, с перепачканными, в черт пойми чём, пальцами, Вадик делает еще шаг в мою сторону, оставляя на светлом полу грязные следы от ботинок, морщусь, – что? Не нравится видеть меня таким?

Вадик замирает. Его взгляд становится более жестким. Губа оттопыривается вниз. Плечи, грудь напрягаются.