Подруга уверенно попросила у бабушки аптечку, уводя меня к столу. Я как по наитию двигался, словно мною управляли извне и просили наблюдать. Не было больно от обработки ран. Совсем ничего не чувствовал. Обрадовался, что кому-то позволил трогать свои руки. Вспоминая, как вчера хотели мне помочь, стало стыдно. Бабушка, братья с дядей хотели сделать то же самое, а я отнекивался и резко отвечал: «Не надо. Я сам», а маленькая девочка усмирила меня одним взглядом без уговоров!

– Подрался с кем-то? – предположила она, заматывая новый бинт, заботливо попросив: – Пальчики веером, – и на себе показала, как именно сделать, с улыбкой смотря на меня.

Я послушался. В очередной раз! А потом ухмыльнулся:

– Ага. С батей.

Фисташковые бусины прищурились, разглаживая от серьёзности и сосредоточенности ямочки на щеках.

– Так надоел?

– Чушь всякую нёс.

Если Димону, Серёге и Максиму я смог рассказать, как оно было на самом деле с отцом, то с Юлией всё по-другому. У меня не получалось подобрать слов. Потерялся что ли. Ты наоборот хочешь рассказать ей всё, даже не смотря на юный возраст. Интуиция была права. Рассеяность моя такая же возникла, когда Юля подошла ко мне и строго поздоровалась, отдавая любимую конфетку «Несквик», за которую дралась в буфете! Вот и как мы с ней дальше общаться будем? Так начни раскрываться. Почему ты молчишь? То, что у тебя есть отчаяние, это не признак слабости.

Я махнул на себя второго рукой и бесчувственно отчеканил:

– Руки на себя наложить хотел. Устал, видишь ли. Если бы не крёстный, я бы вышиб ему мозги, чес слово.

– Ого. Больной что ли? – вытаращив глаза, рассуждала Юлия, моргнув всего раз, совсем как взрослая, мягко попросила: – Сожми. Вот так. Нормально? – и вновь на себе показала.

– Больной это ещё мягко сказано… – пробурчал себе под нос, словно опять хотел занести кулак ему в лицо и мигом успокоился, не сжимая пальцы, помня, что они в других заботливых маленьких ручках. – В самый раз, – уверенно ответил я, повторяя жест и устало продолжил: – Крёстный забрал на время к себе, пока тётя за мной не приедет. Наверно. Хотя, думаю, у бабушки своей останусь.

– За тобой тётя приедет?

У Юлии лицо тотчас стало печальным. Она всеми силами старалась не выдать свою грусть в голосе, не поднимая взор на меня. Сосредоточенно перевязывала мою вторую руку. Казалось, ещё немного и моя подруга совсем расстроится.

По сути, мы с ней знакомый уже давно. Формально. Чуть ли не с детства, а общаться начали как друзья неделю назад. Сам себя спрашивал, почему я с самого начала не остался у бабушки Любы? Так бы мы с Юлей встретились раньше! Я ведь всегда мечтал о младшей сестре! И вот она! Неужто мечта того стоит, жить в семье где тебя вспоминают в период оценок, а потом бросить всё и уехать подальше от всего этого? Если так то, я больше не хочу строить планов. Не будь категоричен. Всё образуется. Эти же самые слова мне говорил крёстный и дядя Костя. Бабушка моя. Тётя. Да и что говорить, я сам себе внушаю одно, а на деле получается вот-это-вот. Помятый, разбитый и ещё получаю шрамы. Вы с ней похожи. Может, ты не о сестре мечтаешь на самом деле?

Я поднял глаза. Фисташковые очи не мигали и внимательно смотрели на меня.

– Ещё бровь разбил… – охнула подруга, опустив плечи после протяжного выдоха. – Ну, здесь моя помощь не понадобиться. Разве что, обработать вокруг раны. Хотя… – и сощурилась. – Она чистая.

Такая внимательная. Добрая. Смелая. Красивая, и далёкая для меня как солнышко… Игорь, ты поплыл!

– Что ты там мне принесла? – отвлекаясь от дум своих, будто запечатывая дверь, спросил я в улыбке.

– А во-от, не скажу, – загадочно сказала мне, отпуская руки. – Готово. Вечером снова перевязка.

– Опять? – наигранно разочаровался я.

– Ты же поросёнком спать не будешь, правильно? Вот и поменяю.

Не переставая глядеть на правую бровь, что так и чесалась, по-деловому сказала:

– Лучше конечно к хирургу сходить. Визуально, гематомы и оттека нет. Думаю, будет шрам, когда снимем швы.

Стало тепло на душе, понимая, что заботиться обо мне и говорит так, словно разделяет трудности со мной. Наверно и швы поможет снять! Честно? Я готов был расцеловать женские ручки, созданные для нежности, ласки, и… воздержался от затеи. Не стоит смущать. Правильно, а то отругает ещё!

– Ты до вечера со мной будешь? – удивлённо спросил я, позволяя зубам выглянуть немного.

А уголки рта опустились от досады, что не был готов к такому повороту событий!

– Максим же к тебе зайдёт, вот и пойду с ним домой… – и после недолгой паузы, встретилась со мной взглядом. – А ты что, против что ли? – по-доброму фыркнула в ответ, сдвинув брови к переносице. – Не вопрос, сейчас уйду.

Смех сам дал о себе знать и невозмутимый маленький доктор ухмыльнулся.

– Ну вот, уже смеешься, значит, на поправку идёшь.

Я заметил, как за нами наблюдала бабушка, будто за своими родными внуками! Эх, всем бы таких бабушек! Пусть я не мыслю не так, как все подростки, всегда мечтал и мечтаю, что в будущем, когда выросту у моих внуков будут и бабушка, и дедушка. А то не порядок! Как это без них? Считай, не ел пирожков и не познал, как кататься на велосипеде. Также и с бабушками и дедушками.

Ты так и не ответил на вопрос. Я мысленно хлопнул себя по лбу за рассеяность. Помнил, что Юлианна спросила, а ответить не получилось. Из-за чего же? Ладно, потом поговорим. Хотя я уже не первый раз отмалчиваюсь, потом уже высказываюсь. Таков уж я. Меня не поменять.