– Ну ты же веришь в управление дождем, – парировал рассказчик. – А почему не можешь поверить, что эта комнатушка пожирает силы? Так вот, кто-то даже с ума сходит после нее.

– А почему тогда туда продолжают заселять учеников? – возмущенно спросил Мика. – Если там действительно какая-то опасность.

– Вот в этом и загадка, – протянул парень. – И все это как будто только слухи, учителя никогда не подтверждают их, словно и не было ничего. Просто однажды этот сумасшедший или постаревший ученик куда-то пропадает, а всем говорят, что он решил прекратить учебу в нашей замечательной школе. Мол, не дотягивает. Конечно, не дотягивает! Дотянешь тут, когда у тебя уже старческий маразм в семнадцать.

Елена, слушая эти россказни, больше похожие на страшилки, которыми дети пугают друг друга перед сном в лагере, сидела, тем не менее, с белым как полотно лицом. Ребята, похоже, не догадывались, что она сама ночует именно в такой жуткой каморке. И она безоговорочно верила безумным историям, потому что видела такие кошмарные сны, которые не мог создать ее мозг.

– Что с тобой? – вдруг участливо спросил Мика, увидев, как она побледнела. – Да не бойся ты, это же просто байки.

– Ничего, все нормально, я, по правде, немножко боюсь таких историй, да, – пробормотала девушка. Ей не хотелось признаваться, что именно она и есть та самая жертва, которую запихнули в этот ужасный закуток. Вдруг от нее шарахаться начнут? Единственным желанием сейчас было – добежать до зеркала в спальне, чтобы посмотреть, не появились ли седые волосы или морщины. А вдруг она уже начала сходить с ума, поэтому и видела с маяка радугу?

К счастью, как раз прозвучал сигнал, возвещающий отбой, и компания засобиралась в свои комнаты. Елена, зайдя в умывальню, долго и пристально вглядывалась в свое лицо, пытаясь уловить хоть малейший намек на раннее старение, но ничего не обнаружила. «Наверное, еще не подействовало», – решила она. А ведь это все может произойти с ней из-за противной Беллы, которая выгнала ее с места, заставив переехать. Решив, что в ближайшие же дни она пойдет в школьную библиотеку и попытается найти хоть какую-то информацию про каморку и маяк, девушка отправилась спать. Правда, она думала, что заснуть от страха ей теперь удастся не скоро, но тут же провалилась в вязкий сон.

* * *

То ли вечерние разговоры в компании Микиных друзей так подействовали, то ли и в самом деле страшный сон собирался вернуться именно сегодня, но заснув, Елена снова оказалась в том самом помещении с витражными окнами. Здесь время, как и в прошлые разы, сдвинулось: стояли сумерки, утренние или вечерние. Раньше Елена не пыталась вспомнить узоры из цветного стекла, а сейчас с отвращением увидела, что свет, пробивающийся сквозь витраж, оставляет на стене коричневые, серые и грязно-болотные пятна. Какому безумцу придет в голову украшать комнату такими мрачными оттенками?

Комната снова сместилась: там, где обычно находился вход в каморку, была сплошная стена, а само помещение оказалось с противоположной стороны. Словно в том измерении, или куда там она попадала во сне, перегородки были в других местах, и лишь часть вещей оставалась на том же месте: например, кровать Елены. А может быть, только она и оставалась, являясь якорем или каким-то связующим звеном между этими двумя мирами: обычным и очень страшным.

«Вдруг это как маяк, только наоборот? – успела подумать девушка, пока липкий страх не заполнил каждую клеточку ее тела. – Там переход в светлое, а тут – в темное?»

В комнате висела кромешная тишина, казалось, что ее можно было потрогать, настолько сгустился воздух. Елену не покидало ощущение, что она находится в мертвой зоне, причем, в прямом смысле этого слова. Не было жизни в слабом свете, в ватной тишине, даже воздух казался искусственным, будто все, что ее окружало, являлось муляжом или подделкой. Девушке вдруг почудилось, что вещи в комнате и даже она сама покрылись старой, затхлой пылью.

Таких неприятных ощущений в прошлые попадания она не испытывала. Что-то изменилось с тех пор, как будто место перестало скрывать свою сущность, понемногу обнажаясь и демонстрируя очень неприглядное исподнее.

Едва колыхнулся густой воздух, и Елена поняла, что в комнате она уже не одна. Кто-то снова появился, незримый для ее глаз, но прекрасно видевший сам. Девушка чувствовала пристальный колючий взгляд, исследующий ее фигуру, скользящий по лицу почти физическими прикосновениями: как будто ледяные пальцы гладили ее щеки, лоб, касались губ. Парализованная страхом, Елена не могла издать ни звука и только с ужасом ждала, когда холодная как лед рука сожмет ее горло, чтобы убить с медленным наслаждением.

Но наваждение вдруг исчезло, касания прекратились, и в дальнем углу комнаты проявилась темная высокая фигура. Елена приподняла подушку и, дрожа мелкой дрожью, села на кровати. Влажная от холодного пота ночная сорочка прилипла к спине, сердце заходилось в бешеном стуке, выпрыгивая из груди. Девушка не видела лица незнакомца, но точно знала, что он улыбается, глядя на нее.

Он пересек комнату – угрюмые коричневые и серые лучи витража лизнули его статную фигуру – и остановился возле кровати, положив руки на железную спинку. Елена, вжавшись в подушку, широко раскрытыми глазами смотрела на него. Это была не полупрозрачная темная тень, как ей почудилось вначале, а просто человек. Взрослый мужчина с необычайно красивыми чертами лица. Эта безупречная красота настолько не вписывалась в мрачную картину, окружавшую их сейчас, что вызвала новый прилив ужаса. К тому же у него были такие странные и страшные глаза… Но страх был настолько велик, что Елена лишь мельком задержала на них свой взгляд и больше не смогла смотреть ему в лицо. Но она и так его сразу запомнила, будто оно отпечаталось на сетчатке, и видела его внутренним зрением. Только без глаз.