Сёстры переглянулись.

— Дочери Кранга редко выезжают в Большой Мир, — начала Ро.

— В большой и опасный Большой Мир, — подхватила Ко.

Они заговорили попеременно, едва не перебивая друг друга.

— Там не будет родителей.

— Там не будет воинов Кранга.

— Там некому будет нас защитить!

— Что нам делать, мудрая?

— Кого держаться?

— Аха-ха, закудахтали! — хрипло засмеялась гадалка. — Если вы так боитесь, оставайтесь дома.

— Мы не можем, госпожа Ло, — произнесла Ко. — Училище расчислителей — великая честь и для нас, и для всего Кранга. Мы не можем не ехать.

— Не мо-ожем, — передразнила ей старая Ло Отонг. Помолчала, переводя колючих взгляд с Ко на Ро и обратно. — Ладно.

На свет появилась маленькая бронзовая жаровня. Гадалка бросила на неё каких-то веточек и протёртых в труху листьев, затем запалила огонь. Когда он разгорелся, она бросила сверху щепотку жёлтого порошка; по комнате поплыл едкий, чуть кисловатый дым.

— Сидите тихо, — приказала гадалка. — Не двигайтесь, иначе…

Она не договорила. Глаза старухи закрылись, она замерла, как большая облезлая птица.

Потекли минуты. Близняшки, помня приказ гадалки, не двигались и почти не дышали. Тяжёлый дым наполнил комнату. У Ро от него начала кружиться голова. Ко стало казаться, что из теней в углах за нею наблюдает кто-то могучий и равнодушный, для кого человеческая жизнь значит не более, чем жизнь жука на дорожке. Раз — и нету. Не со зла, просто оказался в неудачное время не в том месте.

Тишина и молчание стали тягостными. Дым расслоился, стелился по ногам пластами, скрыл от глаз нарядные туфли, потом богатые шаровары, потом скрыл всё, весь Мир. Остались только головы. Их с сестрой головы, а напротив — голова старухи с закрытыми глазами.

— А-ах!

Наваждение сгинуло. Они всё так же сидели перед гадалкой, а она смотрела на них и весело скалилась.

— Что ты узнала, мудрая? — рискнула спросить Ко.

— Не бойтесь, — ответила Ла Отонг. — Никто не причинит вам зла. Тирания Лардии будет вам защитой. А теперь идите.

— Да, госпожа!

Близняшки торопливо поднялись и, кланяясь, направились к выходу.

— Ещё добавлю, — догнал их ехидный старушечий голос. — От себя добавлю, бескорыстно.

Сёстры обернулись.

— Там будет мальчик, юноша, — светя пожелтевшими зубами, продолжила Ла Отонг. — Его зовут Сорби. Он станет… — она помолчала, сверля их взглядом, потом вздохнула: — Неважно, кем он станет. Будет умно держаться его. Очень умно. Ведь вы же умные девочки?

— То есть… — От обиды у Сорби запершило в горле. Он схватил стакан, залпом опрокинул его и не почувствовал вкуса. — То есть, меня вам сосватала гадалка? Просто гадалка нагадала? Я тут вовсе ни при чём?

— Не обижайся, — сказала Ро.

— Пжалуйста, не обижайся! — поддержала её сестра.

— Мы и забыли про эти слова, ты понравился сам по себе, а вот сейчас — вспомнили!

— Вспомнили… — эхом отозвалась Ко.

— Сейчас, после всего, — лукаво посмотрела на него Ро.

— Только сейчас, — кивнула Ко. — Так ты не обижаешься?

— Хорошо, — ответил Сорби. Он бы и хотел обидеться, но разве можно обижаться на тех, кто сделал его настоящим мужчиной.

— Кажется, пора одеваться, — снова улыбнулась Ро. — Твой друг заждался.

— Да, конечно!

Сорби соскочил с дивана, напялил штаны, влез в рубаху. Как он не торопился, девушки успели одновременно с ним. Комбинезоны — серебряный и золотой, парики… Ко даже наклеила ресницы и нарисовала брови, не отличишь от настоящих. Ро, в отличии от сестры, не спешила делать лицо, но закрасила щёки чёрным.

— Зачем это? — удивился Сорби.

— Ты выбрал? — вопросом на вопрос ответила она.

— Н-нет, — помотал тот головой. — Я не знаю, я не могу выбрать. Почему я должен выбирать?!

— Не должен, — сказала Ро. — Это только значит, что мы всё ещё свободны. И я, и Ко. Открывай уже, Морлис ждёт, наверное.

Действительно, стоило Сорби убрать засов, как вошёл Морлис. Он как будто за дверью стоял, подумалось Сорби. Слушал? Интересно, что он услышал?

— Хочешь вина?

Ро поднялась с дивана, со стаканом в руке подошла к Морлисом.

— Спасибо, не откажусь, — ответил тот и принял стакан.

— Помоги мне умыться, — попросила Ро, принимая стакан обратно. — Я такая замарашка!