Наконец, во тьме, едва разгоняемой сиянием агентов, забрезжил свет.

— Выход! — вскричал физик. — Наконец-то!

В ширящийся овал заглядывало родное ванильное небо. Они долго приближались к нему, и физик не сразу понял, насколько выход огромен. Ближе к концу логово стало раздаваться в стороны так стремительно, что потолок вскоре затерялся за облаками, которые заплывали внутрь гонимые ветрами перемен.

— Вот она, — произнес агент, опуская пассажира на плиточный пол. — Первая Стена.

Стена представляла собой несколько поставленных друг на друга обветренных блока, шириною в метр и высотою в два. Наглухо заколоченная дверь была врезана в самый центр этой конструкции. Ничтожной, по сравнению с открывшимся выходом. Грандиозным порталом в иные миры.

— И это стена?..

— Мало кто может миновать ее, — агент перебил художника, как всегда насмешливого. — Ее странная сила может обернуть вспять любые поиски.

— Но мы пройдем ее, — возразил Зигмунд. — Нас не остановит защита сознания.

— Попробуйте, — снисходительно предложил агент.

Никола почувствовал, что стал центром внимания. Взгляды спутников остановились на нем.

— Что? — спросил он с вызовом.

— Ну… Ты доминируешь.

— Первый среди равных!

— О, значит теперь я лидер? Это немного отличается от того, что вы говорили, когда мы распределяли обязанности.

— Плебс всегда ревнив и желчен, разве можно воспринимать нас всерьез? — весело подскочил Сальвадор, разводя руки.

Болтун несчастный, — подумал физик, поворачиваясь к Стене. Он подошел к ней и подергал за дверную ручку. Раздался такой скрежет, что, казалось, даже облака поредели.

— Ладно, — испуганно произнес физик, отшатнувшись. — Она ведь не откроется, так?

— Здесь проходили все звезды мироздания, все грани сущего, все элементы настоящего, — негромко отвечал агент. — Кто-то минул, а кто-то остался. Но дверь закрыта. Ее создавали неисчислимые поколения людей. Она лишь напоминает нам, как легко остановится перед мнимой преградой.

— Тогда как нам попасть на другую сторону? — возмутился Художник.

Агенты улыбались.

— То же самое, что делали те, кто миновал Стену.

Эта загадочная реплика ничего не объясняла. Но мы должны знать, как это делается, — размышлял физик полный решимости. Он тронул пальцами старый неотзывчивый камень. Потом повел рукой в сторону, пытаясь сосредоточиться на смутном ощущении превосходства.

Пальцы нащупали край. Прим замер, взволнованный. Но его поддержала ладонь агента, мягко стиснувшая плечо.

— Не бойся. И вы, друзья, помогите ему.

Никола увидел как еще две ладони хватают край Стены.

— А теперь все вместе! — воскликнул он, воодушевленный. — Ну же! Раз, два…

— Три! — хором.

Они подтащили себя ближе.

— Еще раз!

— Три!

Ближе.

— Три!

Пьянящий ветер ударил в лицо Николы, он задохнулся, наполняясь доверху духом открытого Многомирья. Сияние галактики вначале слепило, вытачивало слезу благоговейного ужаса. Но вскоре занимало гостя полностью, разгоняя сомнения, скованность и страх. Созвездия ожидали, готовые раскрыть невероятное наследие. Путь зазывал, манил километрами приключений, неузнаваемый после каждого нового поворота. Он, то стелился голубоватым асфальтом, то петлял вязким грунтом, стращал прозрачным стеклом, осыпался расколотыми булыжниками. Не зевай! — кричал он, резко уходя вниз. Поднажми! — подбадривал на крутых подъемах.

— Я никогда еще так далеко заходил, — прошептал Сальвадор. — Мне кажется, я слишком долгое время провел в среднестатистическом мышлении. Все это… многообразие немного пугает. Совсем чуть-чуть.

— Меня тоже, — признал Никола. — Думаю, мы все порядком застоялись. Однако, пускай мы только отражение настоящих людей, где-то внутри себя нам нужно отыскать ту же творческую мощь, что двигала ими.

— Ха, — Зигмунд вовсю дымил сигарой. — Подавленная сексуальность способна довести нас до мест недосягаемых. Уж в этом мне поверьте.

Они, помогая друг другу, выбрались на площадку перед Стеной. Замок на двери визгливо и гневно заскрежетал, но уже безопасный, такой же далекий, как и пункт назначения. Ветер перемен окреп, проверяя путников. Но троица, не сговариваясь, встала ему наперекор.

— Будем идти цепочкой, — установил Тесла. — Второй меняет первого. Третий второго. За мной.

И он первым ступил на мозаичную тропу, которая начиналась там, где заканчивался каменный пол. Великое путешествие к чуждому разуму началось теперь по-настоящему.