— Будут у нас еще свидания, — притянул к себе и поцеловал. Не хочет переодеваться, пусть ходит с масляными пятнами. Мне нужна моя доза обезболивающего. Никакого «фу» не последовало, Лена прижалась ко мне и ответила на поцелуй. Вот это нормальная женщина… моя женщина.

А потом она меня накормила. Остаток вечера целовались, сидя на кровати. Жаль, палата не запирается, но я подпер дверь стулом. Конечно, поцелуев было мало. Там-то у меня ничего не обгорело, работает все как швейцарские часы, но с ожогами и бинтами не разгонишься. Передернуть в душе – и то не вариант! Долбаный мазохист во мне целовал любимую женщину, мучился от снедающего желания и терпел. Зато воробушек была спокойна и счастлива. Устроилась в моих объятиях, слушая очередную байку из моей подростковой жизни, и… уснула. А я в очередной раз подумал, что мне нравится засыпать с ней и просыпаться.

— Воробушек, без вариантов – мы поженимся, как только закончится уборочная, — шепнул ей на ушко.

Лена

Невыносимый мужчина и отвратительный пациент – это все Робнер. Он сам себя выписал из больницы на четвертые сутки. Одну ночь я осталась дома, потому что допоздна задержалась на работе, принимала товар, устала очень. Добравшись до дома, решила прилечь, дать ногам немного отдохнуть, и не заметила, как уснула. Проснулась, кругом темно. Включила свет, глянула на часы… второй час ночи. Ужас! А я ведь обещала Вадиму приехать, даже не позвонила, не предупредила…

Забегала по дому в поисках телефона, потому что даже не помнила, где его оставила, когда вернулась с работы.

— Чего гремишь среди ночи? — из своей спальни вышел Матвей. Он еще не ложился. Полностью одет, причесан, лицо чистое, гладко выбритое.

— Телефон мой не видел? — даже не посмотрела на брата, вновь принялась озираться. — Прозвони.

— Лена, видел я твой телефон, сам положил его на холодильник, после того как успокоил “Валю-депиляцию”, что ты дома – спокойно спишь и ни в какую аварию не попала, — усмехался брат, я краснела и бледнела одновременно. Краснела – потому что давно хотела сменить имя контакта, но все руки не доходили. Бледнела – потому что заставила Вадима нервничать.

— Он много раз звонил? — как же мне было стыдно: так уснуть, что не слышать гудков мобильного. Неважно, что он у меня тихо играет, под будильник ведь просыпаюсь.

— Раз пятьдесят, — добивал меня Матвей. — Сообщения я твои не читал, их там тоже много, — брату почему-то было весело. — Когда я приехал домой и поднял телефон, Робнер уже в станицу вернулся.

— Как вернулся? Ему ведь нельзя покидать больницу! — вскричала я. С одной стороны, мне приятно было, что Вадим обо мне беспокоится, с другой стороны – ужасно неудобно.

— Сбежал мажор из больницы.

— И где он сейчас?

— Наверное, у себя, — пожал Матвей плечами. 

Было желание бежать и объясняться. Заставить его даже среди ночи вернуться под присмотр врачей, но Робнер уже мог спать. Блин, как же так? Он ведь просил меня утром остаться дома и отдохнуть, не мотаться туда-сюда. Понимал, что на больничной койке особо не поспишь: и место мало, и боишься его раны потревожить. Вадим мог поспать днем, а я на работе без отдыха все эти дни. Он настаивал, чтобы эту ночь я осталась дома, но я уверила, что приеду. Вадим ведь не скрывал, что мое присутствие помогает ему смириться с заточением, анализами, запахом хлорки и всеми прочими радостями больницы. Робнер каждый день ждал меня, чтобы вместе поужинать. Мою еду предпочитал больничной.

— Да не переживай ты, заходил он часа два назад. Видел, что ты в одежде поверх покрывала спишь, обо всем догадался. Контейнеры, которые ты для него приготовила, я отдал. Ложись отдыхать, он утром заедет, отвезет тебя в столовую. Там и поговорите.

— В больницу ему надо, — не собиралась так легко сдаваться. Что за халатное отношение к своему здоровью?

— Лен, он мужик, а не ребенок, сам разберется, нужна ему больничка или нет. Не выноси мозг мужику.

— А ты куда-то собрался? — лучше переключиться на другую тему разговора, чем спорить.

— Да, есть дело, — отвел Матвей взгляд на наручные часы. Ну, все понятно. В такое время только одни дела могут быть по гражданке – бабы. До утра брата можно не ждать.

— Бабушку утром кто из больницы заберет? — я об этом весь день думала, но спросить некогда было.

— Маринка. Сама предложила. Родители думают, что она исправиться решила после воспитательной беседы, — губы брата скривились в ехидной ухмылке. 

Матвей не верил сестре. Я тоже. Наверняка Маринка продолжит крутить хвостом вокруг Робнера. Эта новость подпортила настроение. Только у нас с Вадимом что-то стало налаживаться, как на горизонте замаячила сестра, которой мое счастье не дает покоя.

— Пусть тогда и родители приедут, посидим все вместе. Бабушке будет приятно. А потом с Маринкой вернутся в город.

— Я утром им позвоню, предложу. Заодно и за козой этой присмотрят, — согласился Матвей. — Лен, тут такое дело, — я видела, что брат волнуется, не знает, как сказать. — Из конторы давят, требуют завести дело на Робнера. Дагаровы все свои связи подключили, чтобы это дело не спустить на тормозах. Я предупредил Вадима, но он слишком спокойно отнесся. Если у нас это дело заберут, то костьми лягут, чтобы завести уголовное. Пусть Робнеры подсуетятся, поговори со своим ухажером, — Матвей чмокнул меня в макушку и вышел из дома.