Марк Хорн услужливо открыл перед ними двери, и Питер забрался в салон. Адам не хотел, чтобы он ехал к нему домой, но оттолкнуть его сейчас не было никаких сил.

– Я только провожу, – пообещал Питер, и это окончательно успокоило.

Он лежал у него на коленях и слушал какие-то глупости, не запоминая и не разбирая ни слова. Просто плыл по течению и не хотел просыпаться. Пока родители были рядом, он чувствовал себя спрятанным от мира, защищённым. Сейчас всё свалилось на хрупкие плечи, словно Адам в чём-то провинился.

– Я ни в чём не виноват, – прошептал Адам сам себе, но Питер услышал, пожалел, а потом полез с поцелуями.

Всё ещё хотелось его тепла, и Адам не оттолкнул. Откинулся на спину, неудобно согнув ноги, и наслаждался мягкими влажными губами. Он и забыл, как приятно целоваться, как притягательны чужое тело и горячие руки. Было хорошо, просто замечательно, пока Питер не положил ему ладонь на пах.

Адам резко поднялся, отодвинулся от Питера, дыхание сбилось, а губы горели. Но не хотелось, чтобы его возбуждение Питер принял на свой счёт. Адам просто нуждался в близости и слишком давно обходился без секса.

– В постель ляжем только в течку, – выдохнул он, прерывая дальнейшие попытки приставать.

– Мне будет сложно себя сдерживать и терпеть четыре месяца.

– Развлекайся в «Золотой жемчужине», – не скрывая ревности, выдал Адам. Всё, что принадлежит ему, его без остатка.

– Смотрю, ты любишь командовать. – Питер держался строго, словно ничего между ними мгновения назад и не было. – Тебе не стоит забывать, что я альфа.

– Воспитание отца, – огрызнулся Адам. – Тебе не стоит забывать, что я – Розенберг.

Питер недовольно поморщился, но смирился. Не первый раз. Питер проявлял слабость снова и снова. Впрочем, если бы он продолжил спорить и давить, Адам приказал бы Марку вышвырнуть Питера из авто.

Они вернулись почти к полуночи. В доме горел свет, приветливо зазывал завернуться в тёплый плед и сесть у камина. В гостиной их ждал Джек Кингсли. При параде, в чёрном смокинге и не завязанной бабочке он выглядел непривычно и вместе с тем болезненно знакомо – такие костюмы носил Виктор, и Адам запнулся на пороге.

– Добрый вечер, – усмехнувшись половинкой рта, Джек подошёл к Питеру и протянул руку для рукопожатия.

Адам боялся, что будет скандал и альфы подерутся из-за него, но Питер лишь холодно пожелал удачи и попросил Томаса подать ему чаю.

– Как продвигается расследование? Куда ты потащишь Адама сегодня? – с явным недовольством спросил он.

– Нил Рейнолдс один из возможных подозреваемых.

– Согласен, скользкий тип, – Питер одобрил его решение, словно сам вёл это дело. – Не вздумай заключать с ним договоры, – добавил он Адаму, и тот раздражённо поморщился.

Устраивать сцену и ругаться второй раз за день не хотелось, но на его сторону внезапно встал Джек.

– Адам пока единственный наследник и владелец компании. Он сам в состоянии решить, с кем заключать союзы, а с кем нет.

– Тебе вообще не стоит лезть в наши дела.

– Хватит, – не выдержал Адам, и Питер благоразумно отступил.

– Я просто волнуюсь за тебя, – улыбнулся он примирительно и притянул для поцелуя. Обычно он довольствоваться коротким прикосновением в лоб, сегодня же явно показательно поцеловал в губы, и Адам не успел оттолкнуть.

Джек равнодушно отвернулся, затянул бабочку и направился к машине. Адам надеялся, что это хоть немного его заденет, но Джек держался по-деловому. Питер распрощался и покинул дом, его ждал шофёр, и они быстро уехали. Адаму сразу стало легче, захотелось отменить поездку и отдохнуть с виолончелью в кабинете отца. Но Стив Глейман уже завёл мотор, а Джек стоял рядом с открытой машиной и дымил сигаретой, пуская густые клубы в пасмурное небо. Проводить Адама вышел Томас, подал тёплую шаль и протянул зонт Марку Хорну.

– Удачной поездки, – попрощался с ними дворецкий.

– Благодарю, ложись спать и не жди нас сегодня.

– Мне будет спокойно, если я вас дождусь.

В машине невыносимо пахло сыростью. С мокрого плаща Джека натекло на пол и сиденье. Адам сел в стороне, не желая замочиться. Но с каждой секундой расползающаяся внутри тоска становилась все более нестерпимой, и он сел ближе, жаждая контакта.

– Ты бледен, – заметил Джек, даже не поворачиваясь к нему. – Томас говорит, ты почти не ешь.