«Тихонов» – это была не фамилия, а псевдоним непосредственного руководителя Юровского, начальника отдела ПГУ по Ближнему Востоку генерала Розанова. Псевдоним «Саул» был присвоен Юровскому.

На следующий день вечером Клер рассказала Юровскому, что Рамирес, ни с кем не прощаясь, улетел в Бразилию.

– Может быть, ему просто стало стыдно за своё поведение во время нашей встречи? – предположил Георгий Натанович.

Крючков прочёл шифрограмму из Каира от Саула, заключение Генштаба о добытой Саулом документации и думал, как ему поступить. Информация, содержавшаяся в документации, как, впрочем, и сама Бразильская Оружейная корпорация, не представляла никакого интереса для Внешней разведки. Если бы на месте Юровского был другой резидент, тому было бы не избежать обвинения в грубом профессиональном просчёте, в качестве наказания его, возможно, даже заставили бы компенсировать из своей зарплаты часть отданных за «пустышку» денег. И Крючкову очень хотелось поступить именно так, тем более что он кое-что слышал о Юровском и не верил, что тот способен на глупости. Опытный бюрократ чувствовал обман. Но Крючков нуждался в поддержке покровителей Юровского. Без их согласия у него было мало шансов стать Председателем КГБ. Он позвонил начальнику Ближневосточного отдела Розанову:

– Владимир Иванович, скажите, как вы оцениваете работу резидентуры в Каире?

Начальник отдела немного помялся, потом сказал неуверенно:

– Сложно однозначно ответить, Владимир Александрович. Первые три месяца после прибытия Саула поток информации из резидентуры почти совсем иссяк. Мы получали лишь ответы на наши запросы. Теперь ситуация явно меняется к лучшему. Есть несколько новых интересных разработок. Особенно одна. Я говорю о получении первой секретной информации от шифровальщика посольства Испании в Каире. Мы меняем первое негативное впечатление о Сауле.

– Хорошо. Сообщите в Каир, что Центр утверждает выплату вознаграждения Рамиресу Санчесу и благодарит Саула за успешную операцию. Однако дальнейшую разработку иностранца считает нецелесообразной. И ещё, я поддерживаю просьбу Саула о направлении в его распоряжение сотрудников наружного наблюдения.

Долгожданная шифровка пришла в пятницу вечером. Только прочитав её, Юровский понял, в каком напряжении жил последние дни. Он не должен так рисковать. Касса резидентуры должна быть неприкосновенна. Но как быть, если, даже пытаясь экономить, он тратил на себя больше трёх тысяч в месяц?

Юровский отбросил тревожные мысли. Сегодня не тот день, чтобы думать о проблемах, сегодня в каком-нибудь ночном клубе он обязательно познакомится с юной и стройной девушкой. Постель «старушки» Клер привлекала его всё меньше. Георгий Натанович открыл сейф, немного подумал и достал оттуда пятьсот долларов.

Возбужденный успешным финалом авантюры с бразильцем, Юровский не мог дождаться вечера и, сев в свой «Мерседес», покинул охлажденную кондиционерами виллу довольно рано. Сиеста ещё не закончилась. Летнее солнце нагрело город до пятидесяти градусов и не хотело покидать небосклон. Улицы были пустынны, многие магазины, бары и рестораны закрыты. Юровский легко переносил жару. Могучему организму были незнакомы слабость и недомогание. Вот и сейчас он чувствовал себя превосходно. Белоснежная хлопковая рубашка и кремовые брюки от знаменитого дизайнера оставались сухими. Через полчаса он оставил машину недалеко от площади Касрель Нил и отправился пешком в торгово-развлекательные кварталы города.

Нужно было где-то скоротать время до наступления вечернего оживления. В поисках такого места Юровский долго шёл в новом для себя направлении, затем свернул в какой-то переулок и стал углубляться в незнакомый квартал. Через пару минут он убедился, что на этой невзрачной улице он не найдёт прохладное и уютное местечко, и повернул на ближайшем перекрестке. Потом снова повернул, а через десять минут понял, что заблудился. Улицы по-прежнему были пустынны, спросить дорогу было не у кого, и Юровский пошёл наугад. Через полчаса блужданий он впал в ярость, а ещё через несколько минут готов был стучаться в любую дверь. К счастью, узкая безликая улочка неожиданно закончилась, и он очутился на крошечной площади перед входом в какую-то кофейню без названия.

Не колеблясь, он толкнул дверь и очутился в тёмном душном помещении. Ему навстречу, приветливо улыбаясь, двинулся толстый усатый араб, одетый в галабею. Видимо, национальное египетское облачение здесь было униформой. Араб жестом любезно пригласил следовать гостя за ним. Заинтригованный Юровский не стал ничего спрашивать. Интуиция подсказывала, что скучать сегодня не придётся. Ситуация выглядела интригующе. Подозрительный квартал, анонимное заведение, уверенное молчаливое приглашение в неизвестность. Как он любил подобные ситуации! Юровский почувствовал возбуждение. Мышцы налились силой, зрение и слух обострились.

Араб провёл Юровского по лабиринту коридоров, открыл ключом массивную дверь и вновь жестом пригласил войти.

Увиденное вначале разочаровало. В большой комнате на коврах сидели дюжина мужчин. Ни еды, ни напитков не было. Все курили кальян – любимое занятие египтян. Помещение выглядело неопрятно, было очень душно, пахло чем-то сладким, противным.

«Опиумная кофейня», – догадался Юровский.

Он никогда не пробовал наркотиков и не собирался этого делать даже из любопытства. Юровский решил было повернуть назад, но тут среди погруженных в мир иллюзий наркоманов мелькнуло знакомое лицо. За одним из столиков полулёжа потягивал кальян доктор философии МГУ Яков Семёнович Нуйкин. Сходство было столь поразительным, что Юровскому захотелось поговорить с наркоманом; он сел напротив и заговорщически тихо поздоровался: «Шалом, Яков Семенович».