Рауль рассмеялся.

– О власти я никогда не мечтал. О деньгах, возможно, но опять же, не для себя.

Он развел руки, показывая на стены вокруг.

– Посмотрите, в каком состоянии замок. Еще немного и он развалится, а моих братьев и сестру ждет только нищета.

Ботрел посмотрел на Рауля исподлобья.

– Вы спасете их, взойдя на престол.

– И опять окажусь в этом гадюшнике? Ну уж нет. Советую вам договориться с королем и таким образом восстановить Кохунто. Уверен, он отвалит вам солидную сумму. – Рауль задумался, – а почему Кохунто вымерло?

Ботрел вздрогнул и неопределенно взмахнул рукой.

– После очистительного огня я иногда подкреплялся силой из... из окружающей среды, так сказать. Потому в Кохунто все жители немного... самую малость... вялые и, кажется, перестали размножаться.

Рауль горестно застонал. Что за напасть на его голову.

– И вы сотоворите то же самое с Золотыми Дубами?

– Я почти восстановился. Еще один маленький ритуал, в котором мне понадобится помощь нашего милого Инквизитора, и я буду прежним Роландом Ботрелом. И питаться от людей перестану. Но вы ведь понимаете, как меня не устраивает контроль Инквизиции. Потому я хочу убрать и старого короля, и его недоумка сына, и Инквизицию переустроить.

– Желаете подмять под себя все Центральные земли? – хмыкнул Рауль.

– Можно и так сказать.

Рауль осторожно отворил дубовые двери и они с Ботрелом проникли в темные затхлые покои, в которых обитал призрак графа де’Вилиера. Он парил над землей перед портретом жены и на стук шагов медленно обернулся.

– Рауль, мой мальчик, я опять не смогу выйти к ужину, – прошелестел призрак, – в пиршественной зале сквозняки.

– Но они вам ничем не грозят, отец.

– Как не грозят? Я помню, как мучался от насморка в прошлом году. Проклятые сквозняки.

Рауль не стал спорить с отцом и тихо прошептал Ботрелу, – «Он иногда путается».

– Отец, этот человек прибыл из дальних земель и пытается разгадать одну тайну.

Призрак изящно поклонился Ботрелу.

– Присаживайтесь, – предложил он и проплыл к креслу у камина.

Камин не горел, но призрак все равно протягивал к нему руки, будто греясь.

Ботрел вопросительно взглянул на Рауля, но тот только пожал плечами. Что поделаешь. Отец умер очень банально, от простуды и с тех пор жутко ее страшится.

Ботрел расселся, а Рауль встал возле отца, положив руку на каминную полку.

– Я хотел расспросить вас о... рождении вашего старшего сына. И хотя я понимаю, насколько щекотлива эта тема, тем не менее мне очень важно знать, кто отец Рауля.

Призрак поднял удивленные глаза на сына.

– Как, кто отец? Конечно же, я.

Ботрел тяжело вздохнул и, еще больше смягчив голос, терпеливо продолжил деликатный разговор.

– Недавно выяснилось, что он обращается в ястреба. А вы понимаете, что это значит?

Призрак выглядел удивленным, причем весьма искренне.

– Рауль – ястреб? Наша семья достаточно пестрая. Например, Элинор – приемный ребенок и, вы не представляете, как мы были удивлены, поняв, что она эльф. Но ястреб? Откуда?

Ботрел смущенно закашлялся.

– Вам лучше знать, – ответил он, избегая мрачного взгляда Рауля.

Рауля раздражал разговор и он злился, что не может прервать его. Надо же было ввязаться в историю. Если бы не этот Ботрел, он бы уже женился на Лили, восстановил замок и нашел толкового некроманта для отца. Он слышал, что несмотря на притеснения Инквизиторов, хорошие некроманты существовали и более того имели обширную практику.

– Я действительно не знаю, – прошелестел призрак. – Когда я женился на Катрин, она уже была беременна. Я принял ее вместе с ребенком. Но она так и не раскрыла мне свою тайну.

Ботрел нахмурился, а Рауль пораженно уставился на отца. Ему совсем не хотелось узнавать всех подробностей взаимоотношений родителей, но этот Ботрел ведь будет копать до конца.

– И вы не подозревали, что ваша супруга имела связь с кем-то из членов королевской семьи? С самим королем или с герцогом? Ведь она была светской дамой, не так ли?

Призрак разволновался и даже поднялся над креслом.

– Ее обидели. Сломали сердце. Со мной она обрела покой. – Он замолчал ненадолго, а потом кое-что все таки рассказал. – Я был достаточно приближен к королю Генриху, более того, мы дружили, но я никогда не видел Катрин рядом с ним. А герцог предпочитал совсем другой типаж. Катрин была фрейлиной королевы-матери, тихой и незаметной, бледной и светлой, как одуванчик. Мне нравилось защищать ее, хотя связывали нас тогда исключительно платонические отношения. Но однажды, после того, как я получил ранение и отбыл сюда, в Золотые Дубы, она появилась на пороге моего замка. На следующий день мы обвенчались. Но она уже носила под сердцем Рауля. Не представляю, кто столь жестоко обманул ее.