Мне легко управлять этой песней, танцевать под неё и играть её, потому что сотню раз я стояла за сценой, пока её пела Би. Я никогда не представляла, что займу её место, но порой, когда после закрытия клуба мы с Би “мотали шнуры” в отсутствии техкоманды, я пела эту песню, сидя на пустой сцене. Она была милой, весёлой и простой эта “Упрямая любовь”, и я очень верила в то, о чём она.

Я знаю тебя, и ты

Можешь жить без меня.

Но когда мы вместе,

Я знаю, мы лучше.

Бросаю на Эллиота неловкий взгляд, непроизвольно, потому что Би всегда в этом месте на него смотрела. Его суровое лицо викинга искажено, а по щеке бежит… слеза, путаясь в бороде.

Я знаю тебя, и ты можешь найти свой путь.

Но когда мы находим его вместе,

Я знаю, что он лучше!

Эти строчки уж совсем убийственны, и почему, соглашаясь, я о них не подумала.

Каждый раз, когда мы боремся

В гостиничном номере,

Упрямая любовь держит нас,

Тянется нас через.

Моё любимое место. Часто я подпевала ей из-за сцены эти строчки и продолжала до конца припева, чтобы звучать совсем как Larkin Poe, а теперь мой одинокий голос звучит только как ностальгический привет, и я стараюсь держаться и не зарыдать.

Так много способов, которыми я

Могу сказать: "Я люблю тебя",

Тебя, но я не хочу.

Есть так много способов сказать,

Что ты нужен мне.

Ты. Но я не должна!

Я все время была рядом.

Ты все время был рядом.

Но неужели ты нашёл что-то лучше,

Чем наша упрямая любовь.

Дальше я как-то отключаюсь.

Отрешаюсь.

Возвращаюсь в прошлое и уверена, что даже глаза пустеют. Толпе не важно, она всё понимает, а вот Эллиот, кажется, догадывается где я.

Я там, на сцене с Би. Сижу у колонки на барном стуле, со сцены я никогда не уходила, у меня было “место Соль”. Она поёт “Корону огня”, где опять-таки помогаю ей, как бек-вокалистка. Мы обе считали, что это самая качёвая её песня.

Мы воем: “Fire, fire”, а потом удивительный голос Би выделывает всякие штуки, так что у меня на руках волосы дыбом встают, и я незаметно тянусь к микшеру, чтобы сделать свой микрофон потише, потому что чувствую, что при всех моих талантах я далека от Би. Она оборачивается ко мне, пропускает пару строчек и жмёт плечами, мол, ты чего, подруга? У неё яркий макияж, накрашены губы нежно-розовым и подведены глаза. Она красивая, даже у меня внутри ёкает оттого, какая она сейчас, хоть я её никогда и не видела с того дня, как она пропала.

— Простите, — говорю я. — Пожалуй, что принадлежит Би, должно остаться с Би.

Мой голос сел, и я прокашливаюсь, чтобы восстановить его.

— Ты молодец! — слышу я и поднимаю голову. Это просто какие-то ребята, и они подготовили баннер из куска ватмана.

СольЛИ

Ли большими буквами, будто это аббревиатура.

— Го канри! — кричит один из них, и я тоже смеюсь. Руки сами собой перебирают струны в бодреньком мотиве. Потом я киваю ребятам, местным музыкантам, и Кори начинает играть вместо меня. Я поднимаю “карающую руку” и указываю на всё ещё смеющегося паренька. — Включи телевизор, — все отзываются весёлым “Ю-ху”

Давайте посмотрим хорошее шоу

Мэтью, Марк, Люк и Джон.

Посмотрите, как идет Евангелие

***

Я падаю перед Лео и прошу чаю. Ерошу волосы, падающие небрежными волнами, после расплетённой косички.

— За такие песни на вас может наброситься церковь, — говорит вездесущий мистер-шовинистер. И я понимаю, что уселась на соседний от него стул. Либо он тянет меня к себе чёртовым магнитом, либо это насмешки судьбы.

— Да… с нами как-то ругались местные католики за грязные намёки… Но не мы написали эту песню.

— Никогда её раньше не слышал, — говорит мистер Ли, отпивая свой виски со льдом, даже не поморщившись.

— Не много потеряли. Не самая известная группа, да и треки не самые… разнообразные, но мы делали из них целое шоу.

— Мы? — он хмурится. — Вы пели вместе с этой Би.

— Я… нет. Я была что-то вроде… бек-вокала. Это не мой стиль. Если кто-то помнил мой провальный ютуб-канал, я больше по оскорбительным стишкам под музыку… и лирической, розовой блевотине.

— Не думал, что вы увлекаетесь музыкой.

— Я и не увлекаюсь. Это баловство. Би был нужен “второй голос”, как она это называла. И как-то она подошла ко мне и спросила: “Хочешь?” А я показала ей свои видео из ютуба, чтобы она навсегда отказалась от затеи дать мне микрофон. Она посмеялась и сказала, что я пою лучше, чем она, когда впервые вышла на сцену. И показала мне свои видео. И правда позорные… Так из просто-ведущей я стала “вторым голосом”…

— Что с ней всё-таки случилось? — снова спрашивает мистер Ли, уже не обращаясь ко мне, и я понимаю, что вопрос к Эллиоту, которого я сразу не заметила. Эл сидит на полу, за барной стойкой, где его нельзя увидеть. Он привалился спиной к стене и закрыл глаза, и я понимаю, что хоть вопрос мистера Ли и бестактен, он вовремя. Сейчас Эллиот расскажет и ему будет легче.