Пару секунд я осознавал ее слова, а затем вцепился в зеркало заднего вида, поворачивая его на себя, и взвыл. Эти придурки действительно оставили у меня на лбу послание. Впрочем, написано там было вовсе не «гей». Этим словом тоже называли людей нетрадиционной ориентации, но цензуру оно явно не проходило.

— Да твою ж мать! — выругался я сквозь зубы.

— Так что, достаю фломастер? — спросила незнакомка, но услышав, как я зарычал, фыркнула и перевела тему. — Ты так и не ответил, за что тебя так?

— Вообще-то, это я начал, — вынужден был признать я, пытаясь пальцами стереть надпись на лбу.

— Веселая у тебя программа на вечер, — уважительно кивнула брюнетка.

— Да что ты понимаешь?! Три гребаных дня меня преследуют геи! Вот что им всем от меня понадоблюсь?

— Ну подумаешь, увидели твою симпатичную мордашку… как мимолетное виденье, как гея чистой красоты… — на распев произнесла она. — Короче, влюбились несчастные, а ты жестокий человек, не понимаешь страдания других!

— И шли бы себе к тем, кто оценит их чувства! Я при чем? Я же не гей! — заорал я так, что в машине, кажется, задрожали стекла.

— Правда? — неподдельно удивилась брюнетка. По салону снова пронесся еще один раскат моего рычания. — Ладно, не гей, так не гей. Я Алия, кстати.

— Тимоти, — выдохнув, я откинулся на сиденье, понимая, что стереть надпись так просто не получится. Нужно как минимум мыло.

— И куда тебя вести, Тимоти?

— А можно сразу на кладбище?

— Почему бы и да, — с непонятным воодушевлением откликнулась Алия. — Давно мечтала грабануть какую-нибудь могилу!

***

Не знаю зачем, но едва знакомая девчонка пошла со мной в квартиру.

— Жалко мне тебя, болезного. А вдруг еще какие-нибудь нехорошие геи по пути нападут, — объяснила она свои действия.

Я хотел огрызнуться, но потом просто махнул рукой. Все равно я собирался дать ей денег за то, что подвезла меня, а так не придется лишний раз бегать.

— Милая квартирка, — хмыкнула девчонка.

— Безмерно счастлив, что тебе нравится, — буркнул я, уходя в кабинет, чтобы достать наличку.

Вернувшись, я не обнаружил Алию в прихожей. Она что, реально проводила меня, боясь, что на меня нападет толпа геев по пути в квартиру, а потом ушла? Впрочем, пропажа обнаружилась быстро. Она вышла из ванной, держа в руках какие-то колбы.

— И что ты, позволь спросить, делаешь?

— Решила алхимией заняться, — фыркнула она. — Это аптечка, разве не видно? Буду оказывать тебе первую помощь!

— Ты что, врач?

— Ага, — кивнула девушка. — Лучший в городе хирург-маркероскожиудалятор. Слушай, герой, я готова поспорить на свою машину, что ты понятия не имеешь, как оттереть то великолепие, что красуется у тебя на лбу. Так что будем проводить операцию! Только давай сначала быстро в душ, а то алкоголем от тебя и правда несет.

— Еще бы! Мне о голову разбили бутылку, причем не пустую.

— Как предусмотрительно с их стороны, — покачала головой девчонка. — Сразу и продезинфицировали. Заботливые ребята тебе попались.

Закатив глаза, я действительно отправился в душ. Пофиг, что там задумала моя новая знакомая, хуже уже все равно не будет, а смыть с себя грязь не помешает. Умывшись, я понял, что надпись действительно никуда не делась и простым мылом ее не уберешь. Ну что ж, дам девчонке шанс.

Управившись за десять минут, я надел домашнюю одежду, вышел из ванной и тут же был взят в оборот. Меня усадили в кресло в гостиной, а затем Алия, пристроившись рядом на коленях, прошлась по мне пристальным, почти профессиональным взглядом, и начались новые мучения. Мой лоб мазали чем-то жирным, долго втирая в кожу, смачивали спиртом, который начал щипать на мелких ссадинах, в ход пошла даже зубная паста.

Я понятия не имел, что дадут все ее манипуляции, но послушно терпел. И только минут через пятнадцать она удовлетворенно хмыкнула и протянула мне зеркало, которое достала из своей сумочки. Заглянув в него, я увидел, что от провокационной надписи почти ничего не осталось — лишь нечеткие едва заметные штрихи. Впрочем, сейчас внимание привлекало не это. Его на себя оттягивал подбитый и заплывающий глаз, разбитая скула, тоненькая струйка крови, стекающая с волос из рассеченной кожи головы. Красавец!

— Полностью сотрется к завтрашнему вечеру, если хорошо потереть еще пару раз, — улыбнулась она. А когда не кривится, эта девочка еще красивее…

— Спасибо.

— Ой, да на здоровье, — отмахнулась девушка. — Ну что, с главным разобрались, теперь давай обработаем твои боевые ранения!

— Зачем тебе это? — устало спросил я.

— Я же сказала — жалко мне тебя, болезного. Пунктик у меня такой. С детства очень жалостливая. Все время таскала домой больных щенков, облезлых котов, полудохлых птичек, — объяснила она, смачивая ватный диск спиртом и начиная аккуратно обрабатывать рану на голове.