Контролировать.

Эта ебучая потребность контроля. Над ней.

В уме повторил заученный номер авто и, проводив фигуру Ани, взял со стола телефон. Вбил туда буквы и цифры. На всякий случай. Взглянул на запястье и засёк время. Если без пробок, то за час доедет.

Если повезёт, то застанет Ксенакис дома. Сегодня должен приехать её отец. Может, зайти? Поприветствовать? Узнать как дела?

Встряхнуть её?

...

Казалось, что погода ухудшалась по мере ухудшения его настроения. Как ни странно, чем ближе он был к дому, тем больше ощущал напряжение. Воздух словно загустевал в машине. Он ведь должен чувствовать облегчение? Но нет. Только тяжесть с каждым последующим шагом.

Егор остановился напротив ворот, разглядывая тачку, которая всё ещё стояла возле дома Ксенакис. Сколько времени? Какого хера? Уже вечер, а он всё ещё здесь?!

Задушил в себе желание протаранить чужой автомобиль и, развернув свой седан, загнал тот во двор своего дома. Покурил, оттягивая время. Зашёл в дом и сменил прокуренную футболку на свежую.

Достал телефон и, задержав дыхание, уставился на экран.

“Муха”.

Её номер Егор раздобыл у своей матери. Повода для звонка он пока не находил. Но сегодня... руки чесались. Поэтому, недолго думая, парень дотронулся кончиком пальца до её “имени”. Уже после третьего гудка он готов был сбросить вызов, но тихое “да” в один миг заставило его передумать.

— Ты где? — даже не поприветствовав. Опустился на пол прямо в прихожей, сгибая одну ногу в колене и опирая на неё локоть.

— Кто это? — судя по интонации, она искренне удивлена. И точно не узнала его.

— Где ты сейчас, Муха? — хмыкнув, произнёс привычное прозвище.

Она замолчала. Повисла тишина. Такая предсказуемая.

Вот теперь ты действительно удивлена. Так ведь, Дани?

— У тебя дар речи пропал? — Егор готов был многое отдать, чтобы видеть её в этот момент, — так рада меня слышать?

— Откуда у тебя мой номер? — её голос тут же изменился.

— Глупый вопрос, учитывая, что наши родители почти породнились. Не думаешь?

Она снова ничего не ответила. Молчала, позволяя ему наслаждаться своим сбившимся дыханием.

— Я спросил, где ты? — продолжил как ни в чём не бывало. — Есть разговор.

Разговор? Нет. Конечно же, его не было.

Гордеев провёл ладонью по лицу и тихо выдохнул. Это почти нереально: выманить её. На что он надеется?

— А с каких пор ты научился разговаривать? Что-то я не припомню...

Гордеев мог бы над этим посмеяться, но лишь хмыкнул. Ей нравится его провоцировать? Однозначно. Иначе не стала бы подливать масла в огонь. Могла бы просто повесить трубку. Но она всё ещё здесь.

— Ты дома? Тогда зайду. Поздороваюсь с твоим отцом. Спрошу, как поживает твоя мамочка. Ты не против?

Ну же... есть вещи, которые не меняются, Муха. Ты всегда велась на мои провокации. Разве что-то изменилось?

— У тебя больше дел никаких нет, Егор?

— Может быть, я соскучился?

После её слов он услышал шум на том конце. Это был сигнал автомобиля. Она не дома?

— Ты болен. Знаешь об этом? — он даже мог представить сейчас её лицо. Наверняка скривила губы и прищурилась. Она часто так делает.

— Так может, ты в состоянии меня излечить? — Егор спешно поднялся на ноги и взлетел по лестнице на второй этаж. Выглянул в окно, разглядывая соседский двор и замечая, что её машина была на месте, — есть мысли по этому поводу?

— Думаю, что тебе действительно нужен врач. Тебя что, кто-то обижал в детстве? Ты решил на мне отыграться? — кажется, у кото-то что-то накипело?

— Хочешь поговорить об этом? — больше прислушиваясь не к её словам, а к каждому звуку на заднем фоне. Понять бы, где она и с кем...

— Знаешь, мне уже даже не особо интересно, за что ты так со мной обошёлся. Это твоё дерьмо, Гордеев. Не моё. И твои проблемы. Просто хочу, чтобы ты понимал: я тебя не боюсь. Ты не заставишь меня дрожать. Не заставишь трястись от одного твоего присутствия. Ты жалок. Понял? — она продолжала говорить, в то время как парень накинул на плечи ветровку, схватил кепку, и вышел из дома. Сел в автомобиль, хлопая дверью как можно тише и выехал со двора.

— Ты сама себе веришь, Муха? — завернул за угол и проехал чуть дальше, прячась под тенью деревьев и выключая фары, — думаешь, моя цель — заставить тебя бояться?

Он и сам не знает, какова его цель. Контроль. Тотальный. Зачем? Это объяснить сложно. Пока. Но факт остаётся фактом. Признать это сложно, но заниматься самообманом желания не было. Этого в его жизни и так хватало. Всегда.

Хотел её. До безумства. Больше, чем раньше. После того раза в её доме, стал хотеть ещё больше. Мыслями каждый день возвращался в её спальню. Перед глазами мелькали её руки. То, с какой силой она комкала покрывало. Её тонкая талия. Грудь, которую она прикрывала при первой возможности. Испуганные глаза. Красивая, как никогда. Сука.