Поёжился и повёл плечами, стряхивая прохладу. Сейчас бы Муху рядом. С её одеялом.

Я не могу. У меня с минуты на минуту лекция.

Егор выгнул брови в немом вопросе. Дело ведь вовсе не в лекции...

Можешь.

Не могу и не хочу — разные вещи. Гордеев поискал по карманам сигареты, но так и найдя их, выругался вслух и зашёл обратно в номер. Кинул телефон на постель и упал рядом. Смотрел в потолок в ожидании очередной её отмазки...

Вот она.

Что я скажу Яне? Я здесь не одна!

Неужели она думает, что он поведётся на эти отговорки? Да Муха же сломя голову кинется собирать чемодан в то время как лекции будут в самом разгаре!

Третий номер, Даниэла. Говори, что хочешь. А если у тебя с этим трудности, я приду сам. Пять минут. Время пошло.

Губы Егора растянула искренняя улыбка. Словно кот, добравшийся до сливок, он снова встал на ноги и, спрятав телефон в кармане джинс, вышел из своего номера.

Прошёл по недлинному коридору и, остановившись возле лестницы, стал ждать. Он был почти уверен в том, что она придёт сама. Почти. Но ведь несмотря на всю её прыткость, Муха податлива. Словно пластилин, который становится мягким и послушным, стоит только взять его в горячие руки.

Откровенно говоря, эти догонялки ему порядком поднадоели. Где-то глубоко (слишком глубоко) затаилась мысль о том, чтобы отпустить её на все четыре стороны. Отпустить и сделать вид, что их ничего не связывало. Но это оказалось не так просто, как хотелось. Потому что соблазн настолько велик, что при одной мысли о ней или её стонах... крыша стремительно летит вниз.

Егор опустил взгляд на запястье, отмечая, что прошло уже четыре минуты. Провёл языком по зубам, задумавшись.

Дать ей ещё немного времени?

Нет...

И, как только он шагнул вперёд, намереваясь подняться на третий этаж, над головой послышался знакомый и охренительно приятный голос:

— Ты же понимаешь, что это преследование?

Пусть даже с каплей яда, но ему и это доставляло удовольствие.

Преследование? Он даже не думал об этом.

— Как тебе будет угодно, — ответил Даниэле тем же тоном.

— Ты знаешь, что такое запрет на приближение, Гордеев? — остановилась за пару ступеней от него.

— Боюсь тебя разочаровать, Ксенакис, — машинально протянул к ней руку, предлагая свою помощь. Как по-джентльменски... — но в нашем законодательстве таковой не предусмотрен.

...

Даниэла недоверчиво посмотрела на его ладонь. Фыркнула, игнорируя ту, и спустилась окончательно. Поравнялась с Егором и с досадой осознала, что ей вновь приходится задирать голову. Она ненавидела это. Ненавидела, когда он взирал на неё сверху вниз. Буквально давил как козявку. Уничтожал, при этом даже не касаясь. Унизительно.

— Третий номер. Забыла?

— Так ты меня встретить решил? Или просто боишься, что сбегу?

— И то, и другое. Бегать, знаешь ли, тоже надоедает, — парень сдвинулся в сторону, позволяя Даниэле пройти и при этом не задеть его.

— Тебя никто не заставляет это делать. Это твой выбор.

Отчеканила Муха, обходя его. Окинула его осуждающим взглядом, надеясь хоть как-то пронять этого бездушного, но...

Не тот случай, кажется.

Горделиво задрала свой носик и, проплыв мимо него, оказалась возле двери с третьим номером. Сама не понимала, откуда в ней эта смелость, но принятие ситуации помогло ей держаться на плаву. Помогло унять нервозность и дрожь в голосе. Она не могла сказать, что привыкла к тому, что между ними происходит, но накручивать себя и доводить до очередного срыва совсем не хотелось.

Девушка опустила пальцы на рукоять и, нажав на ту, несмело толкнула дверь. Вся подобралась в тот момент, когда её нога переступала порог его временной обители. Мысли стремглав смешались в голове. Сердце предательски дрогнуло. Дани сама вздрогнула, когда он коснулся её спины, слегка подталкивая вперёд и заходя следом.

— Не трогай меня, — процедила, ускоряясь и увеличивая между ними расстояние.

— Тебе не кажется, что уже поздновато для таких заявлений?

Её тошнило от его сарказма. Было противно от ситуации в целом и даже от самой себя. Что за чушь она несёт? Не трогать? Ни ей ли знать, насколько бесполезны эти требования, если дело касается Гордеева?

— Кто сказал тебе, где я? — злилась на чей-то болтливый язык и приходила к выводу, что это мама. Скорее всего.

— Это так важно?

— Это мама? — упрямо допытывала его, сложив руки под грудью.

Егор проследил за тем, как тонкая футболка обтянула её небольшую грудь. Как отчётливо прослеживались под тканью маленькие выпуклые сосочки. Она без белья? Быть такого не может...

— Нет, блять, папа Римский, — отмахнулся, отрывая взгляд от соблазнительной картины и пытаясь сконцентрироваться на её глазах. Очень красивых.