– Он вчера кричал. – Мальчик катал на полу две маленькие гоночные машинки, которые на днях привёз ему отец из очередной командировки. – Громко. Я слышал.

– Мы тебя разбудили? – Вставая и опускаясь на пол рядом с сыном. – Прости меня, мой хороший.

– Я не спал. – Проезжаясь одной из машинок по маминой руке, вверх до плеча. – Надя читала мне. А потом я услышал, как папа кричит. И хлопает дверью. Он злился на тебя?

– Нет, Антон. – Женщина наклонилась к мальчику и прикоснулась губами к чёрной макушке. – Просто папа очень устаёт на работе. Это всё усталость.

Антон чувствует, как мама глубоко вздыхает и вздрагивает. Прижимает крепко, заставляя выпустить машинки из рук и обнять её в ответ. Такая тёплая. И пахнет мама всегда приятно. Очень.

– Давай погуляем, а? – Отодвигая от себя сына и заглядывая в большие тёмные глаза. – Там такая погода сегодня!

– Да, да, да! – Мальчик вновь хватает игрушки и подскакивает на ноги. – Я одеваться!

Он не отдаст ей сына. Ни за что. Он это ясно дал ей понять.

– Я убью тебя, слышишь? – Сжимая пальцы на тонкой шее, и приблизив своё лицо почти вплотную. – Если я узнаю, что ты надумала сбежать, да ещё прихватив с собой Антона… Я сравняю тебя с землёй, сука. – Шипит ей в открытые губы, которые пытались поймать кислород. – Я посажу тебя на цепь, как псину, и ты будешь вылизывать мне туфли. А сына посажу рядом и заставлю смотреть на то, какое ничтожество его мать! Ничтожество и шлюха! Ясно тебе?! – Встряхивает, не ослабляя хватки. – Ясно тебе, дрянь такая?!

Ясно. Куда уж яснее.

Женщина рано утром собрала небольшую сумку и отдала её Надежде.

– Надюша, ты всё запомнила?

– Конечно, Наташенька. Всё помню. Привезу туда. Ключ оставлю у соседки. Раиса Сергеевна её зовут.

– Спасибо тебе, Надюша. – Сжимает синими пальцами мягкую руку няни.

– Что вы, ей Богу! Наташа, беги от него. Он ведь и правда убьёт, и рука не дрогнет. Совсем бешеный стал, прости Господи!

Смотрит в опустевшие глаза молодой женщины. Слёзы крупными градинами сползают вниз по щекам.

– Я позабочусь об Антоне. – Гладит её тонкие плечи.
– С ним всё будет хорошо. Вы же знаете, Виталий Юрьевич в нём души не чает. А как всё немного устаканится, так и сына заберёте. Уедете подальше. Сам чёрт не сыщет!

– Да. Не сыщет… - Повторяет за Надеждой и вытирает лицо трясущимися ладонями. – Езжайте…

– Мама, ты уезжаешь?

Мальчик слышал часть разговора. Стоял за дверью, прижимая к груди свою шапку. Абсолютно не понимал о чём речь, но тревога забилась где-то в районе груди, готовая раскрошить детские рёбра.

– Что ты! Маленький мой! – Она присела рядом с ним на корточки, сжимая ладоням его немножко пухлые щеки. – Кто тебе сказал такую глупость?

– Я слышал. – Испуганно взирая на любимую женщину. – Надя сказала, что ты уедешь подальше!

– Чшшш! – Прикладывая палец к его губам. – Шшш… Не так громко, малыш! – Прижимаясь к его ушку. – Мы же с тобой собирались гулять. Помнишь?

Антон резво закивал головой и вцепился в женскую руку. Он всё неправильно понял? Мама никуда не собирается?

Она уверяла, что нет. Что всё хорошо. И они всегда будут рядом.

Но прошли буквально два часа, и он бежит за автомобилем. Он чувствовал. Он понимал, что она поехала не по магазинам. То, как она его обнимала и целовала... Ему тогда показалось, что так обнимают, когда прощаются. Когда человек уходит надолго. И за ней приехала машина с шашечками. Они раньше никогда не ездили на чужих машинах. И как только дверь автомобиля захлопнулась, он всё понял. Но было так поздно. Он кричал. Он просил, чтобы она не уезжала. Он толкал Надю и бежал за матерью.

Она говорила, что скоро вернётся.

Но так и не вернулась.

Это был кошмар наяву.

Мальчик так сильно плакал. Каждый день. А папа злился теперь на него. Злился и ругал за слёзы. Кричал. Говорил ужасные вещи про маму. Что она их бросила. Что она… что нашла себе другого мужа, и что они ей больше не нужны.

Но он не верил. Огрызался в ответ и твердил, что мама вернётся.

Но прошёл месяц. Два. Три. А она так и не возвращалась.

Получается - папа прав?

Грохот с улицы проник в его голову и заставил парня открыть глаза. Размытые силуэты сновидения всё ещё мелькали в сознании. Что это было? Мама? Он что-то вспомнил? Морщит лицо, пытаясь поймать фрагменты, выскользающие ежесекундно. К чёрту.

Первое, что попадается на глаза – это письменный стол и магнитная доска с фотографиями.

Варя.

Разогнав туманы в в мыслях, брюнет стонет, и принимает сидячее положение. Выспался? Кажется. Почти.

Взлохматив волосы, Горькийт медленно поднялся с неудобной кровати и подошёл к открытому окну.