Шрифт:
Я вышел из-за трибуны и подошёл к оркестру. И временно попросил гитару у одного музыканта.
— Как будет по-польски друзья? — Обратился я в зал.
— Пржиясел!
— А по-болгарски? — Я вновь посмотрел на представителей разных делигаций.
— Приятел! — Ответили с места.
— А по-грузински — мегобреби! — Крикнул товарищ с характерной кавказкой внешностью.
— Сябры!
— Друзи!
— Фройнде! — Сказал товарищ из ГДР и все немного притихли.
— А по-литовски будэт — драугас.
— Отлично! — Обрадовался я и сначала немного поводил по струнам, вспоминая мелодию «Queen» — «We Are The Champions». — Придумал! — Соврал я и запел:
Мы чемпионы — мой друг!
Мы чемпионы — мой брат!
Мы чемпионы — приятели, фройнде, друзи, драугас, сябры и сыбра!
Мой дру-у-уг!
— А где же мегобреби? — Обиделся представитель «Динамо» из Тбилиси, когда я закончил тянуть последнюю ноту.
— Уважаемый, — улыбнулся я. — Когда одни будут петь последнюю строчку: «Мой друг!» Все грузины буду петь: «Мегобреби!»
— Если все грузины споют последнюю строчку, то никого слышно не будет! Мамой клянусь! — Заулыбался товарищ из Тбилиси.
Глава 18
Вымотался я конечно на этой шумной церемонии основательно. Раз двадцать за праздничным фуршетом гости пропели гимн новой баскетбольной Евролиги. А горячий грузинский парень охрип так, что пришлось даже вызвать врача.
Затем я примерно час в отдельном кабинете разъяснял новые баскетбольные правила специально для всех главных тренеров восточно-европейских команд. Использование семиметровой дуги, броски из-за которой будут приносить в копилку три очка, понравилось почти всем. Лишь Гомельский очень сильно возмущался, и кричал, что это убьёт дух баскетбола. И его можно было понять, ведь теперь за счет одного уникального центрового Яниса Круминьша игру уже было не сделать. Ведь кроме толкотни под щитом, нужно было придумывать что-то ещё. Александр Яковлевич, конечно, долго кричал, что пойдёт жаловаться в Обком. Но оставшись в одиночестве против семнадцати других наставников, с неизбежной участью баскетбольного прогресса — смирился.
Выйдя из Дома Союзов, я посмотрел на часы. У меня оставалось ещё достаточно времени до премьеры творческих встреч в ДК. И я, не теряя ни минуты, поехал на улицу Александра Невского. Во-первых, захотелось пригласить в театр Лизу. Во-вторых, меня очень сильно тяготила неизвестность и недопонимание, что возникли между нами.
Однако наша встреча сразу же пошла не по плану. И хоть романтик сурового гаражного рока Егор Летов и утверждал в своём творчестве, что обычно всё идёт по нему, то есть по плану. На практике чаще выходило — куда ни кинь, всюду клин.
В квартиру девушка меня не пригласила, и общались мы на лестничной площадке.
— Я долго не решалась тебе сказать, — пролепетала Лиза. — Завтра я сыграю с вами на записи в студии, а послезавтра уезжаю в Ленинград. Мне там предложили место в симфоническом оркестре.
— Уезжаю в Ленинград, как я рада — как я рад, — пробубнил я. — Я тебя чем-то обидел?
— Нет, мы просто на несколько дней сошли сума, а сейчас я поняла…, - девушка не смогла закончить фразу, так как у неё из глаз выкатилось несколько крупных слезинок.
— Что наша встреча была ошибкой, — закончил я. — У тебя там кто-то есть?
Лиза беззвучно закивала головой. Я обнял девушку и погладил по волосам.
— Может быть, ты и права, — прошептал я ей в ухо. — Ведь что-то пошло совсем не так.
Я быстро, стараясь не оглядываться назад, спустился по лестнице вниз, на улицу, на свежий воздух. Ещё где-то минут пять посидел за рулём микроавтобуса, пытаясь унять дрожь в руках и успокоить мысли. И вдруг на меня спустилось какое-то умиротворение, и на ум пришли простые стихотворные строчки:
Проходит день, проходит ночь,
Мы словно звёзды, летящие прочь.
На самом крае, забытого сна,
Остались клятвы, мечты и весна.
— Приеду домой, запишу, — пробурчал я себе под нос, повернув ключ зажигания.
Но вместо того, чтобы заехать домой, принять душ и переодеться перед премьерой творческих встреч, я решил заглянуть на чёрный рынок. Голова вновь заработала, как хороший компьютер. «Чтобы впечатления о премьере для товарища из министерства культуры остались исключительно положительные, одного чистого творчества может и не хватить, — подумал я, разворачиваясь на перекрёстке. — Это значит, нужен хороший коньяк, хотя бы бутылки две. Закуска, желательно дефицитная. И какой-нибудь достойный презент».
К ДК Строителей после хлопотного посещения рынка я подъехал примерно за полчаса до представления. Припарковавшись на свободном месте, и похватав объёмные сумки в обе руки, я поспешил в «культурное сердце» всего Измайловского района.
— Богдан! Ты чего своих не узнаешь? — Окликнул меня кто-то с боку.
— Трещалов? — Удивился я, выходящему из своего персонального автомобиля актёру.
— Как тебе лимузин? — Ухмыльнулся он. — ГАЗ-М-20, «Победа», — Леонидыч любя погладил своего «горбатого стального коня» синего цвета. — У деда очередь подошла на машину, покупали уже всей семьёй.