— Можно, верно, и другой путь найти, а не подол перед ним задирать.

— Коль найдёшь ты или Добран, так скажите мне.

Варяг пробурчал что-то на своём языке. И совестно вдруг стало, что столько лет он рядом с ней мается. Уж и отослать она его обратно к отцу пыталась, как узнала о страсти его. Но ни в какую. Сказал, как отрезал: с тобой буду всегда. И руки распускать перестал тут же, как получил один-единственный отказ. Челядинками не брезговал, конечно, да они его и сами не сторонились, но чувствовала Зимава, что за всё это время он ничуть не остыл. Только вернее стал, как и люди его, что с ним приехали и давно уж смешались с велеборскими кметями.

Зимава вернулась в дом, оставив Эрвара снаружи. Хорошо стало внутри надёжных бревенчатых стен, будто ото всех опасностей и напастей они защищали. Одно только покоя не давало: что сын её далеко по-прежнему, живёт среди незнакомых людей, у которых на уме неведомо что. Но теперь, коли с Чаяном не так всё и плохо обернулось, можно было и подумать, как дальше его к себе привязывать — а там уговорить его поступить так, как нужно ей самой.

глава 6

Сумрачный еловый лес обступил тропу со всех сторон. Ворочался среди них тяжёлый сырой ветер, трогая рябью лужи на дороге. Подрагивали словно тиной увешанные ветви, и сыпались с них крупные капли вместе со старыми иголками. И пора было искать место для ночлега, да никому не хотелось останавливаться среди древних лохматых стражей, в тени которых мог скрыться кто угодно, а особливо — сам Леший. Неспешно накрапывал дождь, ещё мелкий, холодный, порой напоминающий снег. И вместе с тем, как он усиливался, кмети во главе с Леденом невольно ехали чуть быстрее. Елица одной рукой плотнее запахнув плащ возле шеи, тоже то и дело ударяла свою кобылку пятками, чтобы не отставать.

Страшная распутица на дорогах задерживала. Как удалились на десяток вёрст от Велеборска, даже прибитый копытами лошадей и колёсами большак, что вёл до другого городка — Белича — стал почти непроходимым. С пологих, поросших густыми березняками холмов сюда стекались большие и малые ручейки. Поттапливали изрядно. Нынче-то зима задержалась, а после теплом накрыло — такого никакая дорога не выдержит.

Брашко, сидя на козлах первой в небольшом обозе телеги, без устали понукал крепкого тяжеловоза, выносливую, казалось бы, животину — но и тот уже измотался за целый день. Рядом с ним, недовольно нахохлившись, сидела отправленная вместе с Елицей челядинка Мира. Поначалу она даже болтала о чём-то с отроком, а после замолчала. И всё в спину княжича поглядывала

— Всё, хватит. Становимся здесь, — приказал Леден и первый съехал с дороги в сторону показавшейся неподалёку прогалины.

Никто возражать не стал. Кто спешился сразу и пошёл помогать с телегами, кто поспешил за княжичем. Елица, уворачиваясь от широких мокрых ветвей, оказалась на поляне одной из первых. Здесь виднелись почти неразличимые следы давнего кострища, устроенного между старых обломков стволов. Но и для палаток место обещало найтись. Нехорошо здесь было: да и как бывает среди недобрых деревьев, хоть по имени они были ей почти родня. Леден тоже осматривался настороженно. Да деваться им всем было уж некуда. До веси, где заночевать хотели — не успели добраться.

Скоро лагерь был готов, огонь, разведённый хитрым образом, чтобы не залило дождём, вспыхнул, освещая плотно сомкнутые стены ельника и даря хоть какое-то тепло в столь промозглый вечер. Едва повечеряв, все разошлись по укрытиям. Только дозорному не свезло: пришлось ещё мокнуть под плотным рогожным плащом, дожидаясь, пока его сменят.

Теперь уж Елице беспокоиться не пришлось, а княжичу её заверять в безопасности: для женщин поставили отдельный небольшой шатёр. Не разбежишься, но и места для всего хватает. Они вместе с Мирой улеглись, как стихли почти все голоса кметей. Изрядно устав за день, Елица заснула быстро, всё размышляя о том, что скажет при встрече Остромиру, как объяснит, зачем после стольких лет приехала. Вот уж подвели её Светоярычи под нелёгкую заковыку. Потому как сама она в своих догадках вовсе не была уверена.

Только разбудил её ночью будто бы чей-то приглушённый голос. Стон или хрип то был, понять она спросонья не смогла. Но встала, повинуясь вспышке тревоги и страха. Прислушалась, опустив босые ступни на расстеленный перед лежанкой половичок. Над лагерем нависла полнейшая тишина, лишь дождь шуршал по плотной тканине шатра. Мира спала неподалёку и даже не шевельнулась от шороха. Елица уже хотела было снова лечь, как звук чьего-то беспокойного бормотания повторился. Странно только, что оно не разбудило никого больше и не заставило даже часового сдвинуться с места.

Елица обулась, натянула свиту прямо поверх сорочки и вышла наружу, на ходу накидывая платок на голову. Часовой — уж не тот, что оставался у костра вечером — поднял на неё сонный взгляд. Она снова замерла, как из шатра княжича донёсся громкий стон.

— Не ходи, княжна, — шепнул кметь. — Брашко справится.

Но судя по тому, что тише за плотным пологом укрытия не становилось, отрок не слишком хорошо справлялся. Елица покачала головой и, не слушая больше предупреждений дозорного, вошла в шатёр Ледена. Внутри было сыровато: вырытый в земле очаг почти потух. Брашко и правда не спал: он сидел на корточках возле лежанки княжича и пытался разбудить его, держа в одной руке кружку то ли с водой, то ли с отваром каким. Но Леден метался в силках кошмара, никак не просыпаясь от его тормошения. На лице отрока читались растерянность и испуг, будто такое случалось впервые.