— Закончилось снадобье, — пискнула.

— Тогда горшочек от него неси, коли не вымыли, — улыбнулась знахарка без тени злобы.

— Проследи, — приказал Леден отроку, и тот вышел вслед за девкой.

Скоро они вернулись, и Мира отдала Ждане пустой горшочек, где раньше мазь была. Той на дне и правда оставалось всего ничего — только наскрести, может, получится. Елица медленно села, борясь с дурнотой и слабостью, что нагнало на неё монотонное, словно заговор, бормотание знахарки. Та внимательно заглянула в посудину, поддела пальцем остатки снадобья и понюхала осторожно.

— Хорошая мазь, — Ждана отдала горшочек обратно челядинке, а та будто просветлела от её слов. — Быстро помогла бы… коли не было бы на ней заговора. Он её силу другой стороной оборачивал. Из целебной — ядом сделал. А княженка ослаблена очень. Будто кто силы из неё не так давно пил — вот и довела её эта мазь до беды.

Мира и руку к груди приложила, охнув. Зато Леден её удивлению не поверил: схватил за локоть и дёрнул к себе.

— Ты княжну извести хотела? — рявкнул прямо в ухо, а та так и присела. — Отвечай!

— Не хотела извести, — запричитала та. — Я и заговоров толком не знаю. Так, кровь остановить немного да головную боль унять…

Княжич развернул её к себе лицом и встряхнул. Кмети зароптали, подходя ближе и прислушиваясь к переполоху. И судя по тому, каким страшным холодом повеял направленный на девку взгляд княжича, ничего хорошего её не ждало.

— Подожди, княжич, — Елица встала, покачиваясь.

И так вдруг захотелось, чтобы снова прохлада его кожи остудила жжение, что волнами пробегалось по шее. Да, получается, он из неё силы выпил, когда в прошлый раз касался — больше некому. Теперь вдвойне осторожнее надо быть да подальше от него держаться.

— Что? — хмыкнул тот. — Попросишь, чтобы я и эту змею отпустил с миром? Своя жизнь не дорога вовсе?

Елица подошла и положила ладонь на его запястье, ощущая гладкость стальной наручи на нём и призывая отпустить Миру. Он прищурился, даже не двинув рукой и не ослабив хватку.

— Снадобье это тебе предназначалось, — продолжила Елица. — Не хотела я, чтобы жена старосты в Беличе увидела, что со мной случилось. И на мысли нехорошие наводить. Остёрцев и так всюду не любят. Сказала, что мазь для тебя нужна.

— Вот спасибо, — он покачал головой.

Гнев тут же сошёл с лица княжича, уступив место заметному недоумению. Получается, его отравить хотели, извести. Против него Годана зло удумала, а Елица случайно пострадала. Леден выпустил плечи челядинки и отступил на шаг. Та закрыла лицо ладонями и всхлипнула жалостливо. Но всё ж она видела, что синяки вовсе не сходят с кожи Елицы, а лгала, получается. Зачем?

— Прости меня, княжна, — захныкала Мира. — Я сказать тебе должна была, что мазь эта не лечит совсем. Только хуже делает. Не думала, что до такого дойдёт. Просто припугнуть хотела. Чтобы…

Она и вовсе разрыдалась. Леден нахмурился, неподвижно глядя на неё, а после рукой резко махнул, ничего не говоря, и вышел прочь. За ним поспешили и несколько кметей, самые ближние. Видно, допытаться хотели, что всё ж случилось. Ждана вздохнула понимающе и сунула руку в свою суму, что висела у пояса на перекинутом через плечо ремне, что-то выискивая. Брашко сел на лавку, с укором посматривая на девку, с которой за время пути успел, кажется, сдружиться — и теперь в его взоре виделось нечто вроде омерзения.

Припугнуть хотела… Чтобы Елица и вовсе подходить к Ледену боялась. Неужто придумала себе, что хоть сколько-то ему интересна, кроме как потешиться порой, почувствовать, как девица его ублажает? Уж стары, как сам мир, эти пустые надежды, что вот на этот раз княжич, а то и князь сам обратит внимание на ту, которая прислуживает ему. Да так редко такое случается, что и не вспомнить ни единого сказания о том даже на девичьих посиделках.

— На вот, возьми, — Ждана наконец отыскала в своей холщовой суме какое-то снадобье и протянула его Елице. — Оно точно тебе поможет.

Вложила в руки прохладный горшочек и к двери направилась, не дожидаясь вознаграждения.

— Спасибо, — только и успела сказать Елица перед тем, как она скрылась в сенях.

— Пойдём, княжна, — Брашко встал, пряча взгляд от Миры, которая сейчас, кажется, искала на его лице хоть каплю понимания. — Тебе избу поменьше приготовили. Натопили уж и вещи твои туда снесли. Подождём теперь, как оправишься. Только как тебя теперь с ней оставлять?

Он качнул головой в сторону челядинки. Та вдруг бросилась к Елице, едва на колени не падая, схватила за рукав, пытаясь встретиться с ней взглядом.