— К черту. — Меррик обошел ее и поднял Элизу с койки. Расстегнув рубашку одной рукой, он прижал ее обнаженное тело к своей груди и держал ее там, желая, чтобы она жила. Он не знал, откуда это знание, но твердо был уверен, что это правильный поступок. Это единственное, что может ее спасти.

— Меррик, нет! Положи ее в… — Оливия резко замолчала, когда высокий гул, сигнал тревоги, предупреждающий о скорой смерти, оборвался. — Что за черт? — тихо прошептала она, глядя на Меррик. — Что ты сделал?

— Просто прикоснулся к ней. — Меррик прижал Элизу к себе, пытаясь передать ей свое тепло, желая, чтобы она держалась, чтобы жила. — Я же говорил тебе, — прорычал он. — Это то, что ей было нужно.

На лице Оливии отразилось удивление и неуверенность.

— Я не понимаю этого, но, кажется, ей стало лучше.

— Во всяком случае, она дышит, — пробормотал Меррик, чувствуя, как мягко вздымается и опускается грудь Элизы напротив его собственной. — Это уже улучшение.

В этот момент в маленькую комнату вбежали Брайд и Блад-Киндред, которого Меррик узнал как одного из медбратьев.

— Вот набор, Оливия, — сказал Блад-Киндред. — Она…

— Она больше не умирает. — Оливия посмотрела на Меррика со смесью удивления и беспокойства на лице. — Я не знаю почему, но Элизе стало лучше, когда он взял ее на руки.

— Что за черт? — потребовал Брайд. — Мне казалось, вы говорили, что Сильван запретил прикасаться к Элизе, пока она выходит из стазиса.

Оливия кивнула.

— Он так и сказал, все верно.

Медбрат из рода Блад-Киндредов нахмурился.

— Может, он как-то ошибся?

— Я так не думаю, — ответила Оливия. — Сильван знает свое дело.

— Тогда почему?…

— Заткнитесь, вы все, — прорычал Меррик, глядя на них. — Разве вы не видите, что она приходит в себя?

Действительно, большие карие глаза Элизы были открыты, и она смотрела на него с благоговением. Казалось, она пытается что-то сказать, но Меррик не мог разобрать.

— Скажи мне, — мягко произнес он, наклоняясь, чтобы приложить свое ухо к ее губам. — Скажи это еще раз, детка. Все в порядке.

— Он идет, — прошептала она, ее голос едва слышно доносился до его уха. — Он вернется, и на этот раз он приведет с собой других. Мы все умрем. Они съедят звезды… все звезды.

— Что? — Меррик нахмурился. — Кто вернется?

Ее глаза расширились от страха, и Элиза посмотрела мимо него, как будто видела что-то, чего не мог видеть он.

— Не позволяй ему прикасаться ко мне снова. Он сделал мне больно. Я пыталась рассказать, но она мне не верит… Ей все равно. Только… только Баку не все равно. Он пытается уберечь меня. Но он не может… не всегда.

— О чем она говорит? — спросил Брайд.

Оливия покачала головой.

— Она бредит — ее разум блуждает, — она посмотрела на Меррика. — Есть шанс уложить ее на кушетку, чтобы я могла ее осмотреть?

Нехотя Меррик кивнул.

— Хорошо, но если она снова потеряет сознание, я возьму ее обратно. Понятно?

— По мне, так все в порядке, — сказала Оливия. — Давай, Меррик, она уже вышла из стазиса, так что мы уберем трубку. Можешь положить ее на кушетку.

По ее команде Брайд и Глеван убрали стазисную трубку с дороги, оставив свободное место на маленькой кровати.

Медленно и осторожно Меррик уложил девушку. Однако он не мог полностью отказаться от ее прикосновений. Присев у изголовья койки, он держал одну из ее маленьких, прохладных рук в своей, гораздо более крупной. «Только потому что я ее защитник, — сказал он себе. — Я несу за нее ответственность, вот и все. Просто стараюсь делать то, что лучше».

— Хорошо, — сказал он Оливии. — Осмотри ее.

Молча, Оливия сделала все, что он просил. Когда она закончила, Меррик выжидающе посмотрел на нее.

— Ну? Что случилось?

Оливия покачала головой, на ее лице появилось обеспокоенное выражение.

— Ничего… совсем ничего.

— Что, черт возьми, ты мне только что сказала? — потребовал Раст, уставившись на верховную жрицу Пустого Трона.

Она вздернула бровь на его слова.

— Неужели это так трудно понять? Ты можешь исцелить свою маленькую женщину, только доказав, что являешься истинным Советником, которого мы ждали последнюю тысячу лет. И если докажешь, что ты — Советник, никогда больше не покинешь Первый Мир — ты будешь привязан к своей родной планете.