Время словно замедлило бег. В странном оцепенении я следила, как Том пытается всадить в ведьмака кинжал, но получает мощный удар в челюсть.

Из огня брызнули искры, столбом ударил в потолок черный дым. Магия, словно поприветствовав нового дракона, вернулась в мир.

В костре расправило перепончатые крохотные крылья пузатое существо на коротких лапках с мягкими шипами на спинке, меньше всего напоминающее огнедышащую тварь. Неожиданно оно шагнуло и сорвалось с поленьев. Свернувшись шариком-дыней, дракон проскакал по полу к моим ногам.

И пусть магия расцвела, но рядом с зеленоватым комком, испачканным в саже, я не чувствовала ни одного отголоска дара. Скорее рефлекторно, нежели из большого желания, подхватила детеныша на руки. Он был легким, горячим и вертким. А еще цапнул меня за палец.

— Вот же зараза, — охнула я.

Дракон вспыхнул. Вертикальные зрачки превратились в круглые монетки, но снова сузились в щелочки.

— Фентон, что с ним происходит? Слышишь, ведьмак? Он засветился, — позвала я ведьмака, одним щелчком пальцев скрутившего горе-похитителя.

— Ты что, дала имя моему дракону? — Верховный даже забыл, что хотел вытащить кляп изо рта мычащей Таниты, окончательно вернувшей сознание. — Взяла в руки и дала имя?

— Не называла я его, — принялась отпираться и тут как-то разом догадалась, что единственного нарожденного дракона, может, не в мире, но точно в семи окрестных королевствах зовут Зараза. Надеюсь, что без "вот же".

— Какое? — потребовал Фентон.

— Верховный, ты знаешь… — Я помахала рукой: — Лучше потуши огонь, пока пожар не начался.

Заразу… новорожденного дракона оставили в старом доме. Над ним ворковала Танита. Древнее существо она воспринимала, как котенка, еще не открывшего глазенки. Я сидела одна в разгромленной кухне и рассматривала посудный шкаф.

Вспоминались следы от чужих сапог, принадлежащие внуку Петуньи. Он частенько бродил по моему дому, следил за приездом ведьмака, наблюдал за нашими распрями. Видел, как сорвался ритуал, а тайник оказался пустым.

Том, приехавший в городок только ради чужого наследия, всегда был рядом, а мы его не замечали.

Своровал лекарское снадобье, когда его укусило умертвие. Пробрался в дом, чтобы перерыть дневники. Уехал в архив, где мы и столкнулись, чтобы найти карты и отыскать вожделенное наследие Хэдлеев, способное превратить даже слабого чародея в верховного колдуна.

Он украл в ту ночь Дюка, но справиться с ним не смог. Должно быть умертвию оказалась не по нраву свежая могилка, вырытая на старом погосте. Возможно, не вмешайся толпа хмельных мужиков, Том догнал бы последнего Хэдлея и сам открыл подземный тайник, но они схватили вилы и пошли охотиться на умертвие.

И он дождался, когда мы найдем яйцо. Заявился в дом, где осталась одна слабая девочка, неспособная противостоять магии. Петунья его впустила. Она подсказала, что время есть. Странная чародейка, поселившаяся в ее доме, скоро не вернется…

— Петунья, я могу простить все, кроме предательства, — проговорила я, поднялась и приложила ладонь к стеклянной дверце.

Витраж под рукой задрожал. Призрачная тетушка попыталась отрыть нижние створки, чтобы ударить меня по ногам.

— Не буду желать покоиться с миром, — проговорила я. — Но крепкого вечного сна тебе, Петунья.

Из-под пальцев брызнула голубоватая вспышка. Шкаф омертвел. Давным-давно сломанный замок не держал дверцы, и стоило убрать руку, как они со скрипом открылись, демонстрируя старые фарфоровые чашки, блюдца, тарелки с золотыми каемками.

— Учитель, — раздался заполошный крик Нильса.

Грохоча сапогами, он взобрался по ступенькам и резко затормозил в кухне.

— Что у вас тут произошло?

— Дракон родился, — пояснила я.

— И разгромил дом?

— Короче, школяр, ты все пропустил, — устало произнесла я. — Спроси Таниту она расскажет… Хотя Танита валялась без сознания. Поговори вон с верховным, когда он вернется из города. Он сейчас правда не в духе, потому что я случайно дала его дракону имя.

— Какое? — моргнул Нильс и по всему было видно, что он ничего не понял из моих объяснений.

— Неблагозвучное, — вздохнула я, вытаскивая из шкафа посуду.

— Вы решили полочки, что ли, протереть? — тихо спросил он.

— Все равно развалится, — едва слышно вымолвила я и почему-то опять вспомнила Йосика, хотя уже убрала все щепки с ножками. И похоронила в компостной яме, вырытой Фентоном.

В тот день мы сдали Тома, окончательно утерявшего магию, лекарю. Ведь нормальный человек не может доказывать, будто в огороде у светлой чародейки, прости господи, вылупился дракон.