Идя следом, Яз поймала себя на том, что размышляет о времени, проведенном в городе. Дни? Как долго она была в пустоте, видя странные сны? Эррис провел в ее темном сердце сотню жизней, а то и больше. Еще немного в его зеленом мире, и Яз, возможно, проснулась бы, как Джекка Иксо из старых сказок, который, очнувшись от сна в пещере ведьмы, обнаружил, что мир жил без него, его народ изменился, его дети забыты, и, как Джекка, она побрела бы по льду под бременем лет, которые дали бы только возраст и никакой мудрости.

Пересекая широкую пещеру, Квелл поравнялся с Яз:

— Если эти люди воюют между собой, они не будут заинтересованы в том, чтобы помочь спасти твоего брата.

Яз и сама думала о том же:

— Есть и другие виды помощи. Мы понятия не имеем, с чем придется столкнуться, имея дело с Запятнанными. Арка знает то, что нам нужно знать. И Турин жил среди них до недавнего времени.

— Турин? Ты уже упоминала о нем. Он был Запятнанным?

— Да.

Квелл вздрогнул:

— Знаешь, я их видел. Не только женщину-гиганта…

— Геранта.

— Я видел, как другие бродили за пределами измененного льда. Особенно у большого озера. Я решил, что они больны или сошли с ума, пробыв здесь слишком долго, но это, должно быть, тоже пятна. Я понял, что что-то не так, как только увидел первого. Я не трус, ты же знаешь, но я просто повернулся и побежал в другую сторону при первой же возможности. Я…

— Тихо! — прошипела Майя. Она жестом велела им остаться и пошла дальше одна. Пока она шла, тени окутывали ее, как плащ. Мгновение спустя она исчезла, скрытая изгибом стены и сгущающейся темнотой.

— Ты ей доверяешь? — спросил Квелл.

— Да. — Как только слово вылетело изо рта, Яз спросила себя, откуда появилось это убеждение.

Они ждали, и тишина сгустилась вокруг скрипа льда и стука капель талой воды. Квелл начал что-то бормотать, как делал, когда хотел что-то спросить. Он точно так же бормотал, прежде чем впервые попросил поцеловать ее, когда ей было одиннадцать, а ему — двенадцать. Теперь Яз поймала себя на том, что готова сказать ему, чтобы он выплюнул это, когда он, наконец, заговорил.

— Я не знаю, почему просто сказать несколько слов труднее, чем спуститься в бесконечную дыру на пятидесяти тонких веревках, связанных вместе… Я хочу тебя, Яз. Я хочу, чтобы мы жили в одной палатке, растили детей. Однажды ты станешь матерью клана. Все это знали. Вернись к нам, да, но вернись ко мне. Я пришел сюда только за тобой.

— И Зином. — Щеки Яз горели, она не могла встретиться взглядом с Квеллом.

— За тобой. Тебя никто не толкал. Ты прыгнула. И это заставило меня подумать, что ты от чего-то бежишь. На твоей крови нет проклятия… Как и на крови Зина. Я сказал, что верну его, и верну, если это необходимо.

Яз кивнула. Он не повторил, что любит ее. Возможно, это было слишком трудное слово, чтобы его повторять. Или, может быть, он нуждался только в ней, как в куске своей жизни, который оставил дыру, когда его забрали. Она попыталась найти ответ, но Квелл был прав, иногда слова трудно произнести. И на ее крови лежало проклятие. Регулятор не собирался бросать ее в яму, но собирался оставить ее в Черной Скале. И решил за нее. Решил, что она проведет жизнь в пещерах горы, молясь Скрытому Богу, которого знали только жрецы. Несколько коротких экскурсий в кланы, возможно, но как посторонняя, чужая для всех, кого она знала, распространяя закон и мошеннически обменивая драгоценную еду на крошечную часть железа, которое они брали у Сломанных.

Они ждали, тишина все еще была плотной, жаждущей ответа, но теперь, по крайней мере, свободной от бурчания Квелла. Яз устала и присела на корточки. Она вынула иглу Элиаса из-за воротника и внимательно изучила ее. В сказках боги дарили более впечатляющие дары. Она с трудом завязала вокруг нее волосок и позволила ей свисать с большого и указательного пальцев. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Квелла. У Матери Мазай была железная игла, которая всегда указывала на север. Как и ожидала Яз, игла Элиаса медленно повернулась и остановилась.

— Это север? — спросил Квелл.

— Не знаю. — По крайней мере, это был приемлемый ответ на его последние слова. — Это место заставило меня полностью перемениться. — А это был ответ на то, что он сказал раньше.

Она вернула иглу на место и положила руку на темно-серый камень рядом с собой. Пальцы пробежали по царапинам и бороздкам, оставленным бесконечным потоком льда. На мгновение она увидела вокруг себя деревья, почувствовала под пальцами траву, теплую и упругую, услышала щебет птиц, так непохожий на крик чаек. Легкий ветерок, который скорее ласкал, чем кусал.