Девушка все еще не замечала меня, стоя попкой ко мне. Она смотрела на полную луну в небе, к которой с мольбой протягивала ручки, и напевала странную незнакомую мелодию. Я с удовольствием слушал ее, наслаждаясь нежными переливами ее впервые услышанного голоса. Почему только девушка стесняется разговаривать?

Капли воды стекали с ее длинных серебристых волос, пробегали по спинке и скатывались по выпуклым полушариям, выступающим из воды. Очевидно, девушка стояла на возвышении, так как мне было по пояс.

Тиема протянула последнюю ноту и затихла, спрятав лицо в ладошках. Тогда я сделал еще один небольшой шажок и опустил руку ей на плечо...

— ***!!!

С диким кошачьим мявом и нецензурным воплем та выпрыгнула из воды на добрых полтора метра! Но, благодаря выучке и навыкам, извернулась в воздухе, готовая бить неизвестную цель насмерть.

— ...!

К артерии на моем горле прижался остро заточенный кунай. Я замер, стараясь не дышать, пока девушка приходила в себя.

— ...!

— Да, да, это было необдуманно! — согласился я, медленно отводя от себя ее руку со смертоносным оружием.

— ...!

— Нет, я не подглядывал! — возмутился, глядя на ее возмущенную мордашку. — Мне понравилось пение. А даже если и подглядывал?! Разве неприятно знать, что ты нравишься другим?

— Только если это ты, Ричард! — вдруг прошептала та, смотря мне прямо в глаза.

Слов здесь больше не требовалось. Я привлек к себе слегка напряженную девушку и поцеловал, стараясь действовать максимально нежно. Савано упоминала, что молчание воспитанницы обусловлено ее тяжелыми психологическими травмами, полученным в детстве и отрочестве. Особенно сильно ассасинка не доверяла мужчинам, от которых вытерпела столько, сколько и представить невозможно.

***

— Шлюха! Потаскуха! Предательница! Как ты могла?! Собственная дочь! Как ты могла?!

Каждый вопль сопровождался звуком удара и всхлипом, вырывавшимся из груди молодой женщины. Стоявший над ней громадный мужчина с седой бородой брызгал слюной, крича на нее и непрерывно избивая. Наконец, устав, он выпрямился и бросил последнюю фразу:

— Убирайся! Ты мне больше не дочь! Иди к своему длинноухому ублюдку!

Девушка не посмела прекословить отцу, так как отлично знала его тяжелый характер. Быстро собрав скудные вещи, она схватила трехлетнюю дочурку и бегом покинула родную деревню, в которой и прошла ее скучная жизнь.

Молодому загулявшему эльфийскому торговцу не стоило никаких трудов вскружить голову молодой дурочке из ближайшего села, чтобы воспользоваться ее сочным телом, а наутро исчезнуть без следа, оставив на память родовой медальон, подаренный ему матушкой. В побрякушке парень никогда не видел никакой ценности, не собираясь возвращаться в родные леса. Ему понравилось жить среди необразованных хумансов. Но для девушки та ночь не прошла даром. Через девять месяцев у той на свет появилась очаровательная дочурка. Вот только семейство, жившее впроголодь, совсем не обрадовалось еще одному голодному рту. А когда через несколько лет девушка случайно встретила «осчастливившего» ее торговца и с криком бросилась тому на грудь, отец, ветеран Войны и ярый ненавистник племени остроухих, вовсе съехал с катушек. Не стоит упоминать о том, что эльф сделал вид, что незнаком с девушкой и по-быстрому свинтил с той деревушки, закинув ее в черный список непосещаемых.

Одинокой матери удалось добраться до одного из больших городов хумансов. Но дальнейшая ее жизнь не задалась. Вкалывая на двух тяжелых работах, она с трудом могла кормить себя и растущую дочку, но на ее воспитание и защиту у матери совсем не оставалось ни сил, ни времени. Полукровка слишком рано узнала суровую реальность городской жизни. Девочке еще повезло, что эльфийская кровь не отразилась на ее внешности. Жизни отпрысков человека и эльфа можно было только посочувствовать.

Постепенно тяжелая работа, болезни и скудная еда окончательно подкосили здоровье матери Тиемы, и вскоре та осталась совершенно одна. Девушка была вынуждена воровать, идти на мелкие преступления, а немного повзрослев, торговать собственным телом ради пары монет. Детская проституция была обычным делом в бедных трущобах и на нее всегда находились желающие. Разумеется, тот, кто платил и заказывал, мог сделать с малюткой все, что ему бы только заблагорассудилось и никто бы слова против не сказал в защиту подростка.

Долго так продолжаться не могло. Тиема и сама чувствовала, что скоро последует за матерью. Редко кто из трущобных сироток доживал хотя бы до двадцати, если только не присоединялся к какой-либо банде. Но Тиема никого не интересовала даже в качестве подстилки, так как напоминала скелетик, обтянутый кожей.

И все же ей дико, нереально повезло! Торговец, обманом купивший ее тело за пару монет, собирался бросить ее на съедение вечно голодным монстрам. Но когда будущий обед дожидался своей участи в клетке, за головой работорговца пришла наемная убийца...

...Выполнив миссию, Савано мельком взглянула на клетки и остановила взгляд на сморщенном детском трупике в одной из них. Подойдя, она вздохнула с сожалением. Сколько она уже видела подобных замученных детей? Кошка давно потеряла счет. Она протянула руку к замку, и тут трупик вздохнул и открыл глаза...

... Тиема была так предана своему мастеру, что, не раздумывая бросилась бы жерло раскаленного вулкана, стоило бы кошке только подмигнуть. Она ничего не требовала и не просила. Никогда. Все, что ей было нужно — похвала и ласковое слово своей преподавательницы. Савано дорожила ею настолько, насколько это было возможно. Вероятно, их отношения давно перешли на уровень матери и дочки, но они боялись себе в этом признаться. Единственное, чего не могла выносить полукровка — присутствия рядом с собой мужчин.