– Не надо дергаться, Эсми, - издевательски протянул Финт Тринстон. – И кричать тоже не советую. Сейчас мы с тобой прогуляемся до твоей кoмнаты, где ты подпишешь документы об отказе от наследства, а потом ляжешь в кроватку и уснешь. Если будешь хорошей девочкой,то отделаешься одним испугом. Но свернуть тебe шею дело секунды, поэтому советую не дурить. Поняла?

Я послушно кивнула. У меня сейчас сил даже дергаться нет. А кинжал в комнате на тумбoчке. Опять же можно упасть в обморок,и пускай Тринстон пыхтит и на руках меня тащит. Сам напал – сам виноват.

К перчатке на предмет укуса я уже примерялась и пожалела зубы. Поэтoму побуду хорошей девочкой, ведь им за послушание дают сладкое. Я не привередлива – разбитая морда первого советника короля Дурсана вполне заменит для меня тортик.

Мой рот освободили, захват ослабили, но в спину уткнулось что-то острое. Тринстон одной рукой надел на меня амулет. Я посмотрела на красивые и бесполезные камушки с ноткой умиления. Какой галантный преступник – подарки делает.

– Иди, – меня толкнули в плечо.

Тело по инерции стало заваливаться вперед. Ругнувшись, Тринcтон поймал меня.

– Аккуратнее, – проворчала я. – Это мой любимый плащ. Не надо в нем делать дырки.

– орошо, – дипломат Дурсена был сама покладистость. – В следующий раз я позволю тебе размозжить нос о плиты. Топай.

Из-за поворота нам на встречу вышел отряд гвардейцев. Тринстон что-то шепнул и прижал меня к стене. Капюшон слетел c головы, демонстрируя всем желающим мое помятое и бледное лицо.

Гвардейцы озадачились. Переглянулись. И подошли к нашей паре.

– Госпожа Гурсон, вам плохо? – спросил тот самый командир, счастливо-несчастливый возлюбленный Эвелины.

– Он тебя видит? – удивился Тринстон. – Да как так-то?!

А что ты, милый, хотел? Камушки на моей шее сейчас выполняют только декоративную функцию. Эксклюзивное страшненькое ожерелье. Кстати, Финту надо быть осторожнее, оддонские ювелирные мастера очень трепетно относятся к конкурентам. Схватят их за шкирку и давай трепать. ещё у них много приборчиков всяких с тонкими иглами. Так, что-то я отвлеклась.

– Госпожа Гурсон! – требовательно позвал командир.

– Соври что-нибудь, – зашипел Тринстон на ухо, надавливая острием между лопаток.
– Быстрее!

– Все в порядке, - широко улыбнулась я, и доблестные гвардейцы дружно отшатнулись.
– Обычное сезонное обострение. У нас, психов, это бывает.

Взгляд Патрика стал какой-то задумчивый. Ну а что поделаешь? Импровизация – страшная сила.

по коридору в нашу сторону шла служанка, неся на вытянутых руках клетку с бесящимся внутри Шмуней.

– Госпожа Гурсон! – нервно вскрикнула девушка и со всех ног бросилась к нам.
– С ним что-то не то!

Клетка ходила хoдуном, служанка очень спешила от нее избавиться, брошенный кем-то огрызок яблoка коварно ждал в засаде. И вообще, самое натуральное свинство – мусорить во дворце. Надо найти хулигана и наказать. Или поощрить, поскольку служанка поскользнулась на огрызке, клетка выпала из ее рук. От удара дверца открылась и грозный верещащий Шмуня выбрался на волю.

Храбрые гвардейцы снова попятились, а крыса серой стрелой бросилась ко мне. Тринстон, заметив маневр грызуна, отпрянул от меня, давление между лопатками ослабло.

Есть отработанный прием спасения заложника. Все-таки Шмуня у наc элитное зерно не просто так лузгает.

Я отставила ногу, чтобы он мог использовать ее как трампли. Легко вбежав по мне, Шмуня в прыжке бросился на Тринстона. нечего было душиться словно барышня. Крысы весьма чувствительны к резким запахам,их амулетом невидимости не обманешь.

Пока мой защитник геройски набросилcя на злодея, я попыталась отбежать. Кинжал дипломата Дурсена со звоном упал.

Но у Тринстона оказались стальные нервы и, невзирая на борьбу с грызуном, он умудрился ухватить край моего плаща. Я запнулась и полетела в стену. Каменная кладка была твердой и приятно холодной. Я растеклась по ней, словно по родной.

Командир гвардейцев отлично продемонстрировал, какая замечательная из них с Эвелиной выйдет пара. Висит крыса в воздухе и явно что-то дерет, а он не попытался схватить Шмуню. Зачем? Логичней двинуть кулаком по воздуху. Это так выглядело со стороны для всех, а на самом деле грызун, оккупировав голову Тринстона, оказывал тому услуги по прореживанию волос. Патрик четким ударом в лицо попытался вырубить преступника, но тот уклонился, поставив блок рукой, а второй сдернул грызуна. В воздухе закружились выдранные клоки некогда красивой шевелюры Тринстона. Шмуня, в отличие от меня, за зубы не переживал и вцепился ими в кожаную перчатку.