Я вздохнул.

– Опять двадцать пять. Воровство.

Покачал головой.

Похоже, я окончательно проснулся. Потому что вдруг почувствовал голод. Причём, обнаружил, что проголодался сильно: даже мысль о корке пшеничного каравая вызвала бурное слюноотделение.

– Ты меня утомил, уважаемый, - сказал я. – Вчера был трудный день. И позавчера – тоже. Кто знает, каким выдастся завтрашний. Поэтому сегодня мне лучше отдохнуть, пока такая возможность есть. Этим я и собираюсь сейчас заняться. После того, как поем. Так что не кради моё время. Если ты явился сюда за клифами – обломись. Возвращайся домой. Там поплачешь от досады. Пусть Мамаша Нора тебя пожалеет.

Лицо бородатого мужика стало похоже цветом на спелую вишню. Но тесак бородач убрал. И сплюнул себе под ноги (на мой порог!).

– Я ещё припомню тебе твои слова, пекарь, - заявил он. – Поглядим, кто будет плакать.

«В последний раз я плакал от радости, когда тёща на три месяца укатила в санаторий», - мысленно произнёс я.

Зевнул.

«Ты ведь не думаешь отдать ему наших собак, парень?» - спросил призрак.

Он притаился за моей спиной. Я чувствовал его присутствие. И удивлялся его молчаливости: старик уже пару минут обходился без своих обычных причитаний и нравоучений.

«Повторяю для глухих: клифы не моя собственность».

«Так сделал бы их своими! – сказал призрак. – Уведут ведь! Забери у Мамаши Норы документы, етить их, на собак!»

«Вот это уже точно будет грабёж».

«Ну да и хрен с ним! Можно и ограбить Бельскую разок. Переживёт!»

Без тесака в руке бородач заметно нервничал. Взгляды клифов вынудили его отступить назад. Дистанция между мной и гостем на пару шагов увеличилась.

– Твоё счастье, пекарь, что меня прислали не за волкодавами, - сказал мужик.

Он словно извинился.

Это почувствовали и собаки – моторы внутри клифов сбавили обороты.

– В этот раз я приехал за тобой, - заявил гость. – Пошли, пекарь. Нас ждёт экипаж. Мама велела привезти тебя как можно скорее.

Мысли о пшеничном каравае никак не желали покидать мою голову. Вместо того чтобы раздумывать над словами гостя, я представлял, как заварю сейчас мятный чай и набью желудок свежим хлебом. Барбос повернул голову – взглянул на мой тоскливо заурчавший живот.

– Моя мама, к сожалению, меня уже не ждёт, - сказал я. – Считает, что ждать меня для неё не имеет смысла.

Напряг кубики пресса, прижал к ним ладонь – словно так можно было справиться с голодом.

– Вот и госпожа Бельская напрасно тебя сюда прислала. Никуда я не пойду.

– Ещё как пойдёшь! – заявил бородач.

Он шагнул ко мне.

Но тут же замер.

Потому что клифские волкодавы двинулись ему навстречу.

– Надеешься меня заставить? – спросил я.

Приобнял собак за шеи – заставил клифов остановиться. Босс резко тявкнул. Задребезжали оконные стёкла. Даже у меня сердце от неожиданности провалилось в пятки. Напомнил о себе наполненный мочевой пузырь. Я порадовался, что сумел удержать в нём жидкость. Бородач тоже не намочил штаны. Но отпрянул. Перестал походить на вишню: побледнел.

– Мама Нора велела привезти тебя, - повторил он.

Прикоснулся к рукояти тесака.

Но тут же убрал руку, заметив, что клифы вновь оскалились.

– Передай своей Маме, что я к ней не поеду.

Я похлопал по спине Барбоса.

Уточнил:

– Ни сейчас, ни позже.

Посмотрел гостю в глаза – поборолся с ним взглядами.

– Я объяснил госпоже Белецкой, что мне от неё нужно, - сказал я. – Пока она не выполнит мои требования – видеть её не желаю.

Гость заскрипел зубами.

– Что тебе надо, пекарь? – спросил он.

– Требую, чтобы Мамаша Нора прекратила меня преследовать и притеснять.

Развёл руками.

– Это не плата за мою помощь – только то, что она должна сделать, чтобы я вообще захотел с ней разговаривать. Понимаешь? И это во-первых.

«Про собачек скажи, етить тебя!»

– А во-вторых, я обещал госпоже Бельской, что ссора со мной ей дорого обойдётся. И теперь уже могу назвать конкретную цену. Запишешь или запомнишь?

Бородач сжал кулаки. Я видел, как его коробило от моего тона. Мужик не привык, чтобы всякие там пекари ставили ему и его Маме условия. Но я прекрасно знал: человек – существо, которое может привыкнуть ко всему. Вот и этот бородач привыкнет. Пусть он в это пока и не верил. Как смирится с моими желаниями и госпожа Бельская. Рогатый призрак если ещё не сделал её сговорчивой, то уж точно над этим успешно работал.

– Ты зарываешься, пекарь, - сказал бородач.

– Ладно, запоминай, - сказал я. – Хочу дарственную на трёх клифских волкодавов. Вот этих.

Потрепал клифов за ушами.

– Но не филькину грамоту, а заверенную в гильдии стряпчих бумагу. Запомнил? И прибавьте к ней документы на всех трёх собачек. Передай мои условия своей Маме. И скажи ей, что я ещё недорого попросил – беру по минимальной ставке, как со старой знакомой. Но гарантирую, что верну госпоже Бельской ту скучную жизнь, что была у неё до моего прошлого визита.