— Когда я тебя увидел сегодня, я понял это. Не думаю, что ты будешь тратить свое время на какого-то неокрепшего юнца с ветром в голове.

В этот момент послышался стук в дверь и на пороге появился Олег. Веселая улыбка на его губах тут же сменилась непониманием.

— Пап, а что?… Арин, ты что тут делаешь? — нашелся он.

— Да вот с отцом твоим говорю о нашей будущей семейной жизни, — хмыкнула я. Барышников старший подавил улыбку. — Олег, какое из слов «НЕ НУЖНО МЕНЯ ДОСТАВАТЬ СВОИМ ВНИМАНИЕМ» тебе не понятно? — это меня уже стало раздражать. А в последнее время сентиментальность сменялась агрессией на «раз, два».

— Алексей Алексеевич, извините, пожалуйста, Вашего сына, но ребенок не его и замуж за него я выходить не собираюсь. Если Вас волновал именно этот вопрос, то мы все решили, и я спешу.

— Стоп! А кто сказал, что я не хочу этого брака? — заявил Барышников старший. — Партнерства ты не хочешь, продавать участок тем более. Вот хоть косвенно, но я буду причастен к нему.

— Вы мне сейчас напоминаете Олега с его детской непосредственностью, — заявила я. — Вы еще заставьте меня выйти замуж.

— Заставить не могу и сделать ничего тоже, поэтому разбирайтесь сами.

— Арин, я же… — было начал Олег.

— Это как в присказке «Было у отца три сына».

— Да, это про моих, — согласился Барышников старший. — Только средний еще и упрямый «так и сяк».

В кармане Барышникова младшего затренькал телефон. Он извинился и поспешил ответить.

— Да, Ромыч! Привет! Что ты орешь?… — звук на том конце больше напоминал на вопли разъяренного животного. — А тебе-то какое дело, женюсь и женюсь… — он вышел в коридор. Боже, а этот-то откуда узнал?

— Алексей Алексеевич, если Вы хотите хотя бы косвенно касаться территории, которая принадлежит моей семье, я обещаю, что это произойдет. Только не пытайтесь меня хоть как-то свести с Вашими сыновьями. Фамилия у моего ребенка будет вашей, поэтому все то, что сейчас принадлежит мне, ему же и достанется. — пообещала я. Надоело мне ходить вокруг да около. Может, хоть отстанет.

— Не понял. Ты же только сейчас говорила…

— Это не Олега ребенок, как я и сказала, но Ваш будущий внук или внучка. А теперь мне можно идти?

И уже вечером просматривая страницу в соцсетях я наткнулась на очень интересное фото, где мы с Олегом стояли в баре ночного клуба, когда столкнулись в первый раз. Там работал фотограф, который нас и запечатлел. А подпись «ЖЕНЮСЬ!» окончательно меня добила. Вот сученыш! Теперь стал понятен смысл сообщения с незнакомого номера «Совет вам да любовь!». И я могла дать стопроцентную гарантию того, кому принадлежит номер. Обиделся Ромка «так и сяк», вроде не дурак, а поверил.

Что делать, если ты приходишь домой поздно вечером, уставшая, а у тебя на кухне сидит большой дядька с твой бабушкой, и о чем-то они беседуют под рюмочку водки? Наверное, во-первых, хочется знать кто этот дядька. А это Алексей Алексеевич Барышников. Странно, и кортежа нет поблизости, и охраны не наблюдается. Хотя мужчина в деловом костюме с расстегнутым воротом рубашки.

— Вот так, Серафима Андреевна, — заключает он.

— Девчонка и так уже была замужем по нужде. Этого ей хватило, — говорила бабушка. Я остановилась в дверях, но эти двое меня, кажется, не замечали.

— Но Вы ведь согласны, что ребенку нужен отец. Если они когда-то встречались, тем более она от него забеременела, значит, что-то есть.

— Ох, какой же ты дурак, Лексей Лексеич, — покачала бабушка головой.

— Фима Андреевна, я ведь не могу бросить своего внука, — развел он руками.

— Никто Вас бросать и не просит, — вступила я в разговор. — Просто не лезьте куда не просят.

— Арина, — попыталась остановить меня бабуля.

— Что? Ты меня сама так назвала почти двадцать пять лет назад? Какое право имеет кто-то решать мою судьбу? И передайте своим сыновьям, господин Барышников, чтобы за километр меня обходили. Я не собираюсь сюсюкаться с Вашей семьей, и мне глубоко насрать, что Вы многоуважаемый человек и можете мне доставить проблемы. С МОИМ ребенком Вам никто не запретит общаться. Но уж лучше без отца, чем так.

Хлопнув дверью, я удалилась в свою комнату, где уже ощутила такую знакомую дрожь в руках. Боже, я же только что нагрубила тому самому Барышникову, которого боится весь город. Ну Арина Николаевна, ну ты и экстремалка! А что? Помирать так с музыкой. Эта фраза сначала вызвала у меня улыбку, а за ей последовал истерический смех, который в свою очередь перешел в рыдания. «Успокойся, Риша, успокойся! Тебе нельзя нервничать, подумай о малыше», — огласил внутренний голос, и я принялась делать глубокие вдохи-выдохи.