— Объявился, значит, — хмыкнула я, подперев подбородок кулачком.

— Ты ведь несколько дней мне перестала отвечать, разволновался.

— Кому ты заливаешь, Барышников? Как будто я не знаю, что Тимофей тебе все докладывает. Спелись значит, с Агеевым? — еще одна манипуляция темной бровью с моей стороны, и Ромка уже улыбается во все свои голливудских белоснежных тридцать два.

— И в кого ты такая проницательная, Барышникова? — он повторил мое движение, положив идеально выбритый подбородок на кулак.

— Не в мужа точно, — парировал я, отламывая кусочек пирожного, которое таяло во рту, и помогало сосредоточиться на нем, а не на всяких там Барышах.

— Вкусно? — поинтересовался Ромка. Нет, не из праздного любопытства, а чтобы меня достать.

— Возьми и попробуй! Ты не обеднеешь, а делиться я с тобой не собираюсь, — отправила я еще одну ложечку в рот. Вкуса я уже почти не чувствовала, но вид делать нужно было, что мне хорошо без него. А кто сказал, что плохо? Я ведь не знала, как может быть с ним.

— Злая тетка, — подвел он итог моим репликам.

— Не-а, это инстинкт самозащиты. Знаешь как в природе, когда самка беременна, она никого близко не подпускает, агрессивно себя ведет, чтобы защитить своих детенышей, — вспомнила я все просмотренные передачи Николая Дроздова.

— Ну, и что самка расскажет самцу про его детеныша? — похоже, это мое настроение было заразным.

— Растет, пихается, заставляет кушать аж за троих, требует сладенького. А теперь давай прямо, самец, что тебя заставило приехать? — не верила я, что он сейчас сидит здесь только из-за того, что волнуется по поводу меня. Подошедшая официантка, которая всучила Ромке меню, отвлекла его от ответа, дав время что-нибудь придумать. А может, он и не собирался скрывать.

— Что-нибудь пить будете? — не унималась девушка, растекаясь перед Барышниковым в улыбке. Если бы они со всеми гостями были так приветливы, я бы и слова не сказала.

— Анют, Роман Алексеевич за рулем, поэтому ему просто сока, — ответила я за Барышникова, чтобы девушка побыстрее смылась с глаз.

— Хорошо, Арина Николаевна, — процедила девушка, но улыбка не сходила с ее лица. На этот раз уже наигранная.

— А может, я хотел выпить, — пожал плечами Рома.

— Я на правах твоей супруги запрещаю, — отмахнулась я от него. Больше всего меня интересовало другое. — Ты ответишь на мой вопрос, или это тайна покрытая мраком?

— То есть в мою искренность ты не веришь?

— Нет, — ответ был однозначный. И я была права!

— У моей крестной сегодня день рождения, она очень жаждет познакомиться с тобой.

— Ничего не могу поделать, разгребай сам, — встала я с места, захватив папку с бумагами и ноутбук. Барышников растерянно перевел свой взгляд на мой огромный живот.

— Ты не обманывала, когда говорила, что он растет, — округлил он глаза.

— Видишь, что ты со мной сделал, Ромочка! — всплеснула я рукам. и — А была красивой стройной девушкой.

— Ты и сейчас красивая, — глаза его поднялись к груди, которая в последнее время увеличилась почти на два размера. Ну, да! Не то, что моя полторашечка была, которая и делала меня плоской доской. А теперь гордый третий, стремящийся к четвертому! Есть на что посмотреть.

— Такая, что даже сама сапоги себе застегнуть не могу, — опустила я глаза, погладив живот. Доча, спавшая до этого очень смирно и тихо вдруг пихнула мне пяткой под ребра. От неожиданности я согнулась, схватившись за то место, где сейчас немного ныло.

— Что с тобой? — испуганно округлил свои темные глаза Барышников, сократил в один миг расстояние, присев передо мной.

— Все хорошо! — поспешила успокоить я его и себя, огораживаясь от него рукой, — Кажется, во мне растет маленький кикбоксер.

Ребенок продолжал шевелиться, но эти ощущения были уже привычны. Я взяла руку Барышникова и приложила к животу. От вида, как он медленно, но верно начинает офигевать, мне стало смешно. А приятные ощущения теплой ладони заставляли толпы мурашек разбегаться по всему моему телу.

— Это нормально? — чуть заикаясь полушепотом поинтересовался он, все еще заворожено наблюдая, как шевелится мой живот, а точнее, чудо, которое там поселилось семь месяцев назад.

— Ненормально было бы, если она сидела смирно. Тогда в пору было бы бить тревогу. А так, обыкновенный активный ребенок, — улыбнулась я.

— И часто так? — руку Роман так и не убрал.

— В последнее время с завидной регулярностью. Скоро успокоится, — ответила я, вздернув подбородок от гордости, что я уже столько знаю о своей дочери, когда Барышников впервые почувствовал ее.