Вообще-то ему хотелось разузнать побольше об окружающем мире, но последнее время он был сильно занят добычей пропитания, поэтому не мог отлучиться. Но придётся слушаться Тиудигото, потому что она имеет над ним власть.

Хумул — это охотник, занимающийся отстрелом крупной дичи. У него можно выменять свежее мясо, но он дорого берёт, поэтому основными заказчиками выступают вождь Брета, старейшина Торисмуд и священник Григорий.

«Вообще-то, Хумул может мне пригодиться», — подумал Эйрих. — «Если удастся уговорить его дать мне детский лук — это будет большим успехом и решением моих проблем».

Деревня их была на сорок с лишним домов, то есть довольно большая. Но жили здесь все плохо, ведь постоянно не хватало еды. Земля даёт скудный урожай, сеют тут хуже, чем китайцы, хотя те больше предпочитали рис...

Эйрих вообще ничего не смыслил в земледелии, но даже ему видно, что готы не слишком-то надеются на посевы, предпочитая ходить на охоту. Но со зверьем тут всё очень плохо, поэтому готское земледелие вынужденное и необходимое.

Причиной плохой жизни было то, что римляне не исполняют своих обязательств — такую версию он услышал вчера, когда пьяный отец разговаривал с матерью. Когда они бежали сюда через Дунай, было обещано снабжение провиантом, но некий «губернатор Фракии, пёсий сын», шлёт гонцов с отговорками и жалуется на недород. Терпение вождей на исходе, поэтому высока вероятность начала набега на южные земли, где, как известно, всегда много еды и ценностей.

— Здравы будьте, почтенный Хумул, — церемониально поклонился Эйрих, подойдя к дому охотника.

— Да какой я почтенный? Что ты мелешь, сопляк? — выглянул из-за дверной занавески охотник.

Хумул был пожилым человеком — прожил где-то около сорока тёплых лет. Волосы у него чёрные, глаза карего цвета, но черты лица готские. Лицо у него такое, будто он вечно чем-то недоволен — это проявляется не только в лице, но и в его обычных словах. Ростом он на пять голов выше Эйриха, сила в руках ещё есть, а ещё у него богатый опыт охоты на различное зверьё, поэтому за них ходит слава самого удачливого охотника. Так-то здесь все, так или иначе, занимаются охотой, но Хумул достиг в этом особых успехов и внутриплеменного признания.

— Прошу прощения, — вновь поклонился Эйрих.

— Чего забыл тут? — спросил охотник.

— Я видел следы волков на водопое... — начал Эйрих.

— Ты? — скептически усмехнулся охотник. — Видел? Да ты из материнской дырки вчера вылез! Что ты несёшь, сопляк?

— Я могу нарисовать, — нашёлся Эйрих, вынужденный стоически терпеть оскорбления.

Потом, когда настанет время, он затолкает эти слова Хумулу в поганую глотку, а сверху зальёт свинец...

— Ну, так, нарисуй, — разрешил ему охотник.

Взяв ветку, Эйрих старательно нарисовал на утоптанной земле виденный след.

— Ты действительно что-то видел, — хмыкнул Хумул. — Но я думаю, это была собака. Всё же, пойдём к водопою. Если окажется, что это ерунда, то выбью из тебя душу. Древком вот этого копья.

Охотник взял копьё, прислонённое к стене его хибары, после чего направился в сторону леса.

Последовав за охотником, Эйрих раздумывал о том, как можно попросить у него детский лук и не быть посланным на срамный уд.

Дойдя до безопасного спуска к реке, они остановились, потому что Хумул напрягся. Причиной напряжения его было то, что волчьих следов на песке было много. Гораздо больше, чем видел Эйрих.

Осень — это время, когда животным нужно набирать побольше жира на зиму. Эйрих не был глупцом, поэтому умел интуитивно устанавливать причинно-следственные связи. Готы появились здесь недавно. И сразу, как появились, они начали выбивать окрестную живность, от малой до великой. Охотиться стало тяжело, это да, но не только людям.

Возможной причиной появления здесь волков может служить бескормица, созданная самим существованием готов. И если эти волки голодны, то скоро начнут пропадать люди...

— Ох, сучье семя... — процедил Хумул, глядящий куда-то в лес.

Эйрих посмотрел в том же направлении и увидел группу волков.

— Надо уходить в деревню и собирать мужей, чтобы перебить тварей, пока они нам людей резать не начали, — произнёс охотник. — Сопляк, беги за мной!

Примечания:

1 — Зернотёрка и курант — самые древние приспособления для перемола зерна. Известны с неолитических времён, то есть практически со старта производящего хозяйства. Представляют собой нижнюю каменную плиту — непосредственно зернотёрку, а также верхний камень — курант. Зернотёрка обычно ровная и плоская, но бывали изогнутые версии, а курант напоминал камень вытянутой формы или цилиндрической формы. Фактически эти штуковины повторяют работу жерновов, только менее автоматизированную и ещё менее удобную. Труд низкопроизводительный и монотонный, оттого не особо уважаемый. Неудивительно, что такую незамысловатую работу доверяли в основном детям и рабам.

2 — Монгольский календарь — заклёпкометристам на заметку — у монголов с 1210 года действовал уйгурский календарь, который они позаимствовали у уйгуров вместе с письменностью. Двенадцать месяцев, примерно по тридцать дней, почти как у нас, только сдвинут в сторону, и год там начинается 22 марта. Но если смотреть на быт монголов, то становится ясно, что на болте вертели они точное летоисчисление, ведь кочевое скотоводство было жёстко привязано к доступным для понимания даже идиотам изменениям времени года — ну, там, типа, лето, осень, зима, весна и всё такое... Чингисхан, как преуспевающий правитель, естественно, точно знал такую вещь как календарь и активно ею пользовался, просто потому что нельзя управлять континентального размера империей и ориентироваться на выпадение снега или пожелтение листьев.