До женского туалета я добираюсь практически бегом. Но, распахнув дверь под всеобщий женский галдёж и бабье возмущение, белобрысую пигалицу внутри не обнаруживаю. Заглядываю в кабинки, ещё раз осматриваю зал. Но Алёны уже и след простыл. Быстрая стерва, словно молния.

Покинув клуб, я заказываю такси. Выхожу на дорогу. До утра далеко, ещё довольно темно, и неестественный свет, падающий от фонарей, делает тени длиннее, а знакомые предметы в нём выглядят непривычно.

Когда я немного пьян, зол и рядом никого нет, я всё время вспоминаю дневник сестры. Я случайно его обнаружил, ей едва исполнилось восемнадцать. В блокноте с пайетками детским почерком были выведены письма ангелу-хранителю или молитвы, глупые афоризмы, вроде:

«Уважение — вот как мужчина переводит любовь к женщине.» Хочется заорать в голос. Листал страницы, и порой эти бабские фразочки уступали место суевериям в виде заговоров на приворот или отворот, а также долбаное исполнение желаний. «Не было чтобы отказа мне.» Психанув и всё еще не успокоившись после выкрутасов малолетней шаболды, бью со всей дури по урне. Та, качнувшись, переворачивается, затем становится на место.

— Держи себя в руках, Глазунов, — раздаётся глухой смех рядом со мной. — А то заставлю платить за эту урну.

Оборачиваюсь, обнаружив возле себя Попова.

— Не знал, что вы всё ещё здесь.

— И поэтому решил портить моё имущество? — Поджигает он сигарету, и в ноздри ударяет тяжёлый дым крепкого курева. — Людмила ждёт меня в машине.

— Ну что же, доброй ночи. Желаю вам отличных выходных.

Попов задумчиво курит. За ним спускается охранник, а к зданию подъезжает моё такси.

— Знаешь что, Глазунов? — как будто рассердившись.

— Откуда ж мне знать, Николай Николаевич? Просветите.

— Я очень-очень не люблю, когда трогают мои вещи!

Щёлкнув пальцами, Попов приказывает одному из своих гиббонов наброситься на меня. Методы понятны, как и способы их реализации. Попов такая же быдлота, как и многие успешные нынче «бизнесмены», поэтому его охранник просто подлетает ко мне сзади и, зажав локтем глотку, применяет удушающий приём.

— Не смей даже смотреть в её сторону! Понял меня, пиздюк малолетний? Я тебе хер укорочу, если будешь таскаться за моей девочкой! Специально тебе доверил её и что увидел? Слюна до пола на неё течёт. Ты думаешь, я тупой или слепой?

Чтобы охранник не задушил меня, я присаживаюсь и тяну вниз его здоровую мускулистую руку, затем наклоняюсь вперёд, и он летит вниз под тяжестью собственного веса. Перебрасываю ходячее говно через себя, кладу его на асфальт и начинаю лупить чётко по печени. Враг скулит, а Попов выплёвывает сигарету, подзывая ещё троих.

Тут-то меня, конечно, скручивают, но я брыкаюсь как могу.

При этом высказываю господину Попову свою позицию по этому поводу:

— Не комильфо так сильно бояться за отношения с бабой, особенно… — откашливаюсь и покачиваюсь, получив ещё один удар под дых. — Особенно такому уважаемому бизнесмену, как вы, Николай Николаевич. Куда уж мне?

— Ты меня услышал!

И медленно ползёт к своей тачке. Как барин или царь.

А я продолжаю сопротивляться. Мне снова закидывают руку за шею, и, пока не зафиксировали, я хватаю противника за кисть. После чего второй рукой беру свою кисть, там, где потоньше, давлю вниз и тяну вбок. Пальцы охранника слабее двух моих лапищ. Итог: гильотина разорвана, и остается только вытащить голову. Так это я ещё выпил коньяка, а если бы был трезв? Откуда этому жирному борову знать, что я с шести лет посещал боевую секцию? Гибкий, быстрый, довольно сильный.

В общей суматохе мне удается проскользнуть в такси, и там, вытерев кровь с разбитой губы рукавом пиджака, я начинаю тупо ржать. Вот же дристос стокилограммовый.

Звоню Льву, чтобы похвастаться.

— Ты чего набираешь меня в такое время, ночь на дворе, мы вообще-то спим, — зевает Лев, и я слышу, как он переговаривается со своей любимой женой.

— Попов сделал мне замечание по поводу того, что я засматриваюсь на его цыпочку.

— Да ты что? Как он догадался? Не может быть! Ты же вообще ни разу на неё не смотрел, — ещё один зевок и копошение.

— Видимо, я перегнул, обнимая её за талию и нашёптывая гнусности.

— Если Попов закопает тебя заживо в лесу, я откапывать не стану.

— Ну это мы ещё посмотрим. Есть у меня пара идей. Сегодня в клубе я краем уха услышал, что маленькая стерва по субботам занимается йогой в «Саванне». Завтра у нас как раз тот самый день. Планирую продемонстрировать ей несколько отличных асан, — смеюсь. — Йога для начинающих: двадцать пять поз на каждый день.

Лев вздыхает, усмехнувшись.

— Ты неисправим. Не хочется хоронить друга молодым, — в очередной раз зевает, — но если надо, я никаких денег не пожалею. Лучший венок, гроб из шикарного красного дерева. Может, успокоишься, Алекс, пока не слишком поздно?