«Назвать океан лужей – это крепко! Сразу ясно, о чём он ведёт речь», – мысленно восхитилась Вера. А Валерий продолжал:

– Тех, кто с Путиным, Уайтхауз пометил санкциями и угрозой конфискаций капитала. Но обратите внимание, об элитном либеральном ядре – будь то Кудрин, Греф, Набиуллина, несть им числа – ни звука! Они на балу удачи. Что из сего следует? Из этого, с вашего позволения, вытекает важнейшее обстоятельство российской действительности: наша финансово-экономическая элита расколота. Корректнее говоря, в среде олигархата сложились прозападная и национально-сознательная, так сказать, свидомая группы.

Подлевский недоумённо пожал плечами, но потом задумался, насупился и сказал:

– Неужели вы всерьёз верите, что американская затея с нажимом на наших олигархов может привести к потрясениям, угрожающим Путину?

Валерий громко, раскатисто рассмеялся:

– Батюшки мои! Вы меня не поняли, Аркадий Михалыч. Я не о текущих выборах говорю – с ними всё ясно. Но буквально с 19 марта элитные кланы начнут отчаянную борьбу за кандидатуру преемника Путина в 2024 году, потому что объективно Владимир Владимирович становится в некоем смысле «хромой уткой» – начнётся последний срок. Аркадий Михалыч, вдумайтесь! – Валерий заговорил оживлённо: – Перед нами калька событий столетней давности, когда из-за элитной свары власть выпала из рук правящего слоя и её подхватили большевики. Аркадий Михалыч, мы с вами говорим о перспективах. А для меня перспектива – именно двадцать четвёртый год, который может угрожать смутой. Кстати, возможно, вы не обратили внимания, что в прессе слово «смута» звучит всё чаще. Журналюги уже гадают, кто кого через шесть лет отматильдит. Никто не забудет, как с Улюкаем расправились.

Вера заметила, что лицо Аркадия стало загруженным. Он, видимо, с трудом пережёвывал услышанное и, чтобы не продолжать острую тему, вернулся к исходной точке:

– Но вы говорили о двух причинах. Какая ещё?

Хозяин кабинета понял, что копнул слишком глубоко, и, облегчённо откинувшись в кресле, перешёл на размеренный солидный тон:

– Наш административный, проще говоря, бюрократический слой проиграл битву за умы народа. Народ отчуждён от власти не только региональной, даже местной, живут отдельно – как пчёлы и мухи. Скреплявший общество социальный клей высох. К власти люди относятся несочувственно, постепенно стервенеют, через пару лет по захолустьям до протестаций может дойти. Интелли, вроде нас с вами, просвещаются по книгам, через Интернет. А народ-то… его сама жизнь учит – кругом несправедливость. Народ сегодня – как горох при дороге: кто мимо идёт, тот и щиплет. Помните перестройку, святых демократов, свергавших монополию КПСС? – Рассмеялся. – Кстати, знаете, как в провинции в ту пору называли ЦК КПСС? Набор глухих согласных! У нас умеют словечком пригвоздить… Так вот, перестроечные прорабы в 90-е выродились в презренных

«дерьмократов», а ещё хуже – в «демокрадов». Сейчас отношение к бюрократической среде претерпевает подобную метаморфозу.

– И как же нейтрализовать означенные вами угрозы?

– Прежде всего их надобно чётко осознать в наивозможной полноте. – Валерий слегка отпил из бокала. – Нарастает тревога, что в пределах Садового кольца, как бы правильнее сказать… Пожалуй, придётся цитировать тирана: головокружение от успехов. Полагаются на рыцарей политических ток-шоу, на телевизионную картинку, на административный ресурс.

Вера, внимательно вслушиваясь в речи этого крупного пузатого человека в дорогих кроссовках-премиата – даже дома не снял! – была на его стороне. Он нравился ей всё больше, из головы как-то испарилось, что Валерий излагает не выстраданную точку зрения, а лишь делится сомнениями, предостерегает от ошибок. Но всё встало на свои места, когда он сказал:

– Предчувствую усугубление этих опасных процессов. Понимаете, Запад зашёл в Россию вместе с Гайдаром и прочно обосновался здесь, ибо экономическая власть – в руках бывших сподвижников Гайдара, их учеников. Вот сейчас затеяли скоростной социальный лифт «Новые лидеры». В принципе верно, готовят следующее поколение либеральной элиты. Но когда, когда? 2024 год на носу. А наши тревоги – крик в никуда. И мои слова – это своего рода сторожевой клич.

– Ну-у, пространство длиною в шесть лет – срок немалый.

– Какие шесть лет! Неужто вы считаете, что перед парламентскими выборами 2021 года власть будет такой же твёрдой, как сегодня? Э-э, Аркадий Михалыч, пресветлое ваше величество, не знаете вы провинциального чиновника. В двадцать четвёртом предстоит коренная смена власти, и у него одна мысль: будут новые порядки, новый орднунг! как бы чего не вышло! Как бы его за нынешние проказы смолой не обмазали. Очень осторожен, виртуозно изворотлив будет местный чиновник. Ибо ревизия исторических репутаций может случиться. Нельзя ему, как сегодня, перед одним портретом в исступлении лоб расшибать. На все стороны вертеться надо. Сейчас он рысью пашет, выполняя указания Центра. А в 2021-м тыщу причин найдёт увильнуть, в стороне остаться, не подставиться. При социальной разладице швейцару в ресторане начнёт руку пожимать. По части убеждений или внушений будет безнадёжен. Тут у начальников государства, вообще у столичного персонала, тоже ошибочка: не понимают, что административный ресурс заметно ослабнет.

Вера, слегка пригубив оскомистого, терпкого вина, снова глянула на Аркадия. Ей показалось, на его лбу выступили капельки пота, словно он беседовал с дантистом.

– Слушая вас, Валерий, – откликнулся он, – я, откровенно говоря, рад, что не приходится вступать в полемику. Надеюсь, свои сомнения вы подробно изложите Борису Семёновичу. Он тоже не станет возражать, но будьте уверены, донесёт ваши соображения до наивысших сфер.

– Хорошо бы… – Валерий сделал глоток вина. – У меня порой от нервов насморк делается. Я внимательно за здешней жизнью наблюдаю, и гложат думы, глубоко ли в Кремле понимают региональную ситуацию. У нас ведь разные мнения бытуют. О народе уже сказано. Но позиции сталкиваются и в региональной элите, особенно экономической, даже среди пламенных рослибов, вот что хуже всего. Киберактивисты из штанов выскакивают. Полный фарш! Праздник в дурдоме. При такой разноголосице одними зазываниями в будущее не отделаешься. Конкретику подавай! Обещания лакшери в Мухосранске не проходят.

После этого посыпались фамилии, должности, что не интересовало Веру. Аркадий делал частые пометки в блокноте, иногда о чём-то переспрашивая Валерия, задавая краткие вопросы. А она, не притрагиваясь к бокалу, мысленно зубрила речи этого толстяка, чтобы не забыть их и потом обдумать.

В ней просыпался интерес к новизне, в которую она окунулась.

Вернувшись в отель, они спустились для лёгкого ужина в декорированный возбуждающе-красными панелями кабацкого пошиба ресторан. Аркадий был молчалив, а Веру, наоборот, распирало от обилия вопросов. И едва справившись с замысловатым меню, пестревшим умопомрачительными названиями блюд, вроде салата «Уральские самоцветы», она сказала: