– Нам всем иногда хочется верить, что раньше жили иначе, и когда-то наступит светлое будущее. – Он попытался меня приобнять.

– Да не трогай ты меня! – Я сбросила его руку.

– Рени, если ты волнуешься из-за того, что произошло – я никому не расскажу.

– Рени, наверное, волновалась бы, – выдохнула твердо в тщетной попытке взять себя в руки. – Но я не помню ничего из того, что тут происходит. Я никакого прошлого не помню. Но помню другой мир. Когда везде были города и люди, ездили машины, летали самолеты, пыхтели заводы. У меня была работа, точно была. И я спутала тебя с утра с другим мужчиной. Мне давно не восемнадцать. И неужели спирт мог выдать такие галлюцинации?

– Ага. Мне тоже иногда снится…

– Да не сон это!

Он с силой обхватил меня за плечи, а второй рукой прижал мою голову к своей груди. Я пыталась вырваться, но быстро бросила эту затею. Решила не обращать внимания на странное поведение соседа и свои реакции, ведь дыхание пришло в норму, и спорить расхотелось. Мариус улегся, а я так и осталась успокоительно притиснутой к ребрам. Закрыла глаза и старалась ни о чем не думать, скорее забыться.

А может, весь сегодняшний несуразно длинный день – всего лишь дурной сон? Несомненно, очень реалистичный, но все же сон. Фантастический, утопический, апокалиптический – сон! Но он подошел к концу. И я открою глаза у себя дома на любимом бирюзовом диване с полосатым пледом в маленькой уютной однушке на двенадцатом этаже с видом на Белорусский вокзал.

Не разлепляя век, я втянула прохладный воздух. Нос щекотал рассеянный лучик. В памяти отчетливо виделись невероятные приключения в цитадели цивилизации Им-Димен.

И приснится же такое! Сейчас встану, выпью двойной эспрессо и отправлюсь на работу – совсем рядом, даже не придется пользоваться метро.

Всегда любила пешие прогулки, особенно осенью, когда сквозь влажный воздух прорывались ласковые потоки низкого солнца, а цветные листья кружились над головой загадочными птицами. Жаль, в моем кабинете не было окон. Но тем более ценными казались те пятнадцать минут утром и вечером, что я добиралась от дома до места, где проходила большая часть моей жизни.

Я сладко потянулась и задела пяткой волосатую ногу. Мужчина. Мой ли? Глаза резко распахнулись. Яркий свет ослепил на мгновение, мешая сразу сориентироваться в обстановке, но голова повернулась в сторону беззаботно посапывающего под боком тела.

– Мариус! – вырвалось громче, чем рассчитывала. – Но как же…

Наваждение быстро таяло – что первый снег под мелким дождем – вместе с остатками сонной неги. Работа? Кем и где? Я не успела рассмотреть самое важное! Ведь именно это казалось наиболее значимым в прошлом. Или в том месте подсознания, которое жаждало вырваться из мрачного Им-Димен, обреченного на вымирание. Да, каждый в цитадели чувствовал некоторую обреченность. Она витала в воздухе, расползалась по обшарпанным стенам, преследовала плотными тенями по углам, пробиралась под кожу вместе с утренним холодком.

Последняя надежда жителей саботировалась остатками морали юных девушек. Небольшая община против огромного дичающего мира. И они боролись. Как могли. Но чувствовали тщетность своих усилий. Знали, что просто доживают свой век.

Не тут ли взбунтоваться сокрытому глубоко внутри? Тому, что призвано помогать в любой ситуации. Тому, что запускало неведомые сознанию выживательные стратегии. Тому, что должно сработать вопреки всему. Не эта ли сила пробудилась во мне под страхом вымирания? Генетическая память. Инстинкт, который заложен всем животным, насекомым и даже растениям. Все то, чем они пользовались без ведома разума, я почему-то уразумела. Пусть во снах, пусть в виде странных мыслей словно бы о прошлой жизни. Пусть так. Но, возможно, это не мое личное проклятие, а путь к спасению?

Амбициозно. Бредово. Но приятнее, чем предполагать сумасшествие или отравление этанолом.

Тяжелый вздох вырвался из приоткрытых губ, заполняя просторную комнату густым предвкушением сложной задачки. Мне предстояло выковырять чайной ложкой засахаренный мед из трехлитровой банки. Не ясно с какого боку подступиться, но выполнимо. И данные хлопоты я придумала себе сама. И права была ши Арелия – скучно! Видимо, молодой энергичный организм требовал выплеснуть запасы топлива, чтобы не перегореть изнутри, вот и добавил в мою размеренную жизнь внезапную амнезию.

Запутавшись в умозаключениях, я тихонько сползла с кровати и отправилась на поиски душевых. Их обустроили далеко не на каждом жилом этаже. Им-Димен, погруженный в утреннюю умиротворяющую тишину казался совсем иным. Будто давнишний приятель, он зазывал на встречу в уютный закуток, где удастся пошептаться о сокровенном и вспомнить старые секреты.

Так я забрела в дальнее крыло и спустилась по крошащейся лестнице к широким стеклянным дверям, что уводили в чернеющий коридор с низким потолком. В ладонь легла знакомая ручка, пробрав приятным холодком. Будто каждый день я здоровалась с этой створкой, поглаживая блестящий металл с маленькой выщербинкой.

Дернула. Раз, другой – закрыто. В груди заворочался липкий страх, оставляя неприятную пленку разочарования.

Душ я все-таки нашла. Единственное мыло, которое удалось прихватить в комнате больше походило на коричневый кирпич. А полотенце напоминало холщовую мешковину. Но я просто порадовалась чистой, хоть и не очень теплой, воде из покрытого коррозией крана. Привередничать и жаловаться на уровень комфорта было некому. К тому же меня никогда не смущала некоторая аскеза. Я любила чистоту и порядок, но придираться к градусу воды или цвету пузырьков шампуня не входило в мои привычки.