Мы миновали тесный холл со стойками, где раньше выдавали книги. Сейчас же за одним из узких прилавков вчитывалась в брошюру «Грибы средней полосы» высокая женщина с седеющей косой. Несколько разных дверей прямо за ее спиной вели в один и тот же зал со стеллажами. Литературу разрешалось искать самостоятельно.

– Иногда из походов приносят новые экземпляры, – сообщил Мариус. – Берут только ценные. Хотя, было бы интересно узнать, что в других.

– Слышала, часть книг спрятаны в хранилище?

– Тише, – грозно шикнул он и приложил палец к губам. – Лучше даже не обсуждать, а то решат, что мы замышляем туда пробраться.

– Это возможно? – перешла на такой же заговорщический шепот.

– Всего-то нужен ключ, – пожал плечами Мариус и добавил. – Но, если поймают, мало не покажется.

– Что сделают?

– Да разные наказания есть, – пространно отмахнулся он. – Тебе найти устав общины?

– Лучше по истории какие-нибудь книги. Хотя, можно и устав.

– Там. – Мариус бесцеремонно сцапал мою ладонь и потащил вглубь библиотеки.

На полках обнаружились старые хрупкие учебники истории для Высших Учебных Заведений и несколько с цифрами школьной программы. Я открыла первый попавшийся на форзаце.

– Год издания – я жила в то время! – Брови непроизвольно поползли вверх. – А свежее что-нибудь есть?

– Ты что делала?

– Эм, – действительно задумалась, но по всему выходило, что подсознательные воспоминания сохранили эпоху, а вот, где я теперь, понятия не было. – Это давно, да?

– Это самые последние издания. Свежее нет. И да, с тех пор прошло больше трех сотен лет.

– Сколько-сколько? – я перебила, округлила глаза и даже не позаботилась о громкости, с которой вопила.

Вокруг потемнело, полки поплыли в разные стороны, а пол с неумолимой скоростью приближался к голове. Внезапный рывок, теплые удушающие клещи объятий.

– Рени, ты чего? – лицо Мариуса рядом с моим ухом.

Зажмурила глаза.

Гул в ушах. Вата вместо ног и рук. Острый камень вместо сердца. Жестяная банка вместо ребер. Словно искусственное тело. Запертая душа. Безысходность, опутывающая горячими ранами. Безмерно долгое падение в черный вакуум. Опустошающая боль. Моя.

– Ты сможешь. Ты здесь, и ты там, – такой далекий, но такой знакомый голос без половой принадлежности.

Легкое касание на губах. Внимание зацепилось за жаркое дыхание, скользящее по лицу. Мой собственный вдох с жадным всхлипом. Не видимые снаружи слезы в горле. Не шевелиться. Замереть, чтобы никто вокруг не заметил, что у меня внутри.

Как громко звенит летящая в бездну бесконечность!

– Рени, Рени, – прошептал он имя, такое знакомое, но чужое, и снова поцелуй, нежный, трепетный. – Рени, я знаю, что ты очнулась.

Я разлепила непослушные веки с тяжелыми ресницами. Он отстранился. Взволнованный взгляд с растерянной улыбкой.

– Как ты?

– Не смей больше так делать, – возмутилась, хотела вырваться, но подвижность еще не вернулась. – И спасибо, что поймал.

– Так ты сама упала, – не понял Мариус.

– А ты воспользовался моей беспомощностью!

Я вскочила на непослушные ноги, подняла учебник и заплетающимися пальцами расправила юбки.

Мариус беззвучно открывал рот, ошарашенный моим заявлением.

– Вернемся к нашим баранам, – попыталась я припомнить, чем мы тут на самом деле занимались.

– Баранов пойдем смотреть? Ты же историю хотела, – вконец растерялся Мариус.

– Так-с, все еще запущенней, чем я думала. История мне нужна после этого времени, – я постучала по учебнику. – Что случилось? Что происходило последние триста лет? Как вы тут жили? Что вокруг? Где остальные миллионы людей?

– О, это не в книгах, – сообразил Мариус. – Есть еще архивные записи.

– Веди. Или можешь рассказать своими словами.

– Основные экземпляры у архивариуса. В библиотеке копии. Там же и устав. – Он шел между стеллажами в сторону низких шкафов с дверцами. – Была эпидемия. Многие заболели и умерли. Это сейчас никто не болеет. А тогда случалось всякое. Человечество боялось бактерий и вирусов. Ты ведь сейчас серьезно? Действительно не помнишь всего этого?

– Мариус! Разве стала бы я спрашивать? Это странно, да. Но я не в курсе.

– Ученые разработали вакцину, да такую, чтобы организм вообще перестал взаимодействовать с микробами. Это было великое спасение. После вакцинации выжили не все. У многих отказывали органы, другие умирали от отека мозга. Но без этого человечество выкосил бы смертельный вирус. Тогда мир был другим, люди путешествовали на большие расстояния, за один день могли побывать сразу на нескольких континентах. Поэтому бациллы распространялись с огромной скоростью. Не помогало ничего. Мнимый карантин не приносил желаемых результатов. Прививкам сопротивлялись, и эпидемия длилась несколько десятилетий.