Я не прислушивалась к предыдущему разговору, занятая переменами в собственной внешности.

– Рени со мной, – пояснил Мариус. – Буду приглядывать.

– И чего в ней особенного? – не понял низкий, нас не представили. – Девчонка, еще и хнычет.

– Мариус, зеркало? – я тихонько потянула соседа или сожителя за рукав, вклиниваясь в разговор, где меня обсуждали в третьем лице.

– Сначала завтракать, а то не успеем. В вестибюль сходим на перемене.

Перемене? Какой еще перемене? И учебники.

И мне бы хотелось остановиться посреди узкой лестницы, глуповато захихикать и сослаться на больную фантазию, но я точно таковой не обладала. Мне даже книги фантастические никогда не нравились, а уж всякая мистика и прочая ерунда вызывали нервную улыбку. Я, конечно, знала различные вещества, способные породить у человека всевозможные галлюцинации, но не представляла, для чего авторы подобных произведений так издевались над своим организмом. Впрочем, я не пробовала. А поэтому даже предположить не получалось, что кто-то в трезвом уме выдумывал из ниоткуда красочные миры. Я же любила детективные истории и научные труды. Первые тренировали внимательность, вторые рассказывали об интереснейшей реальности.

И откуда я столько знаю о себе другой, если настоящее указывает на совершенно противоположное положение вещей?

В конце узкой лестницы, там, где на моей нетвердой памяти обычно прятался запасной выход, открывалась такая же коричневая дверь с потрескавшимися подтеками краски. За ней в полутемное помещение без окон спускались три широкие ступени. Единственная лампочка болталась под потолком на черном проводе. В четыре ряда выстроились узкие столы на металлических ножках с такими же лавками. По углам они утопали во мраке.

Мы пробрались к раздаче, над которой дополнительно светилась длинная светодиодная колба. Парни взяли по ложке из большого деревянного ящика и получили по тарелке сероватой каши. Я последовала их примеру. Повариха, плюхнувшая на мою тарелку малопривлекательную жижу, не страдала излишними габаритами. А суховатая сморщенная кожа выдавала порядочный возраст.

– Компот-то забыла! – прилетел вдогонку скрипучий голос.

– Я возьму, – спохватился Мариус, подталкивая меня под локоть к ближайшему столу, где устроились его приятели. – Садись.

Вся прежняя уверенность испарилась, как вода в пустыне – в неизвестном направлении. Захотелось робко сжаться в комочек, чтобы никто не замечал моего присутствия. Мерзкая каша не вызывала аппетита, даже живот безразлично молчал.

Справа уселся Мариус, придвинув ко мне стакан с мутной жидкостью, гордо именуемой компотом, и принялся быстро орудовать ложкой. Я же заметила, что в столовой совсем пусто. Две девушки в дальнем темном углу и парень, совсем мальчишка, за соседним столом.

– Рени, ешь скорее, – поторопил Мариус. – Скоро звонок.

Я молча вздохнула и поднесла ко рту пустую ложку. Теперь-то все ясно, а происходящее – верно. У меня просто случился странный сон о другой жизни, вероятно, белее счастливой и красочной, чем настоящая. Так бывает, когда впечатления настолько яркие, что и не ясно сразу, спишь ли. И фантазия у меня бурная. Разве можно иначе в этой мрачной бесцветной дыре?

Следующая ложка оказалась полной. От неожиданности я подавилась, а из глаз брызнули слезы. Я ловко отерла их рукавом ужасного платья и залпом опрокинула в себя компот. Его сладковатый вкус смыл склизкую кашу в желудок и мне полегчало.

Парни доели быстро, и мы покинули угрюмую столовую, больше напоминающую склеп.

– Нам сейчас в разные стороны, – обрадовал Мариус.

– И куда мне?

– Что по расписанию?

Товарищи Мариуса многозначительно жестикулировали далеко впереди, чтобы поторопить его.

– Где проверить расписание? Мариус, я ничего не узнаю, – призналась на одном дыхании. – Мне действительно нужна помощь. Проводи меня. Пожалуйста.

Он некоторое время молча разглядывал мое растерянное лицо, поднимая и опуская брови, словно тщательно пережевывал мысли.

– Пойдем, – выдохнул, прикрыв чайные глаза, и махнул друзьям. – Только до девчачьей стороны.

Лестница вывела в широкий проход, окончившийся просторным вестибюлем с окном в левой стене. Там же уходил в сторону узкий коридор с множеством потертых дверей. Мариус остановился в проеме.

– Тебе туда, дальше разберешься.

– Как?

– Увидимся в обед. Или на перемене. Отведу тебя к зеркалу, – он хотел дотронуться до моих распущенных волос, которые после косы струились до самых локтей ломаными волнами, но в последний момент его окликнул высокий.