Мы шли пока не занялся рассвет, раскрывая в полной красе всю флору и фауну загадочного острова. В молчании мы пробирались сквозь заросли каких-то кустарников с пятнистыми широкими листьями, и цепляясь за лианы перепрыгивали особо заболоченные места. Изредка Адариус отпихивал меня от того или иного растения, которое будто имело разум и тянуло свои ветви к моим рукам и ногам.

– Как тут вообще можно жить? Здесь же буквально всё хочет тебя сожрать! – не выдержала я, в очередной раз отскакивая от шаловливых листьев местного лопуха-людоеда.

Адариус притормозил и потянулся рукой в пышный куст слева от нас. Вынув оттуда что-то крохотное, он оказался рядом со мной и открыл ладонь.

– Посмотри на этого малыша! Не всё здесь хочет тебя убить!

На его руке сидела маленькая мышка, в своих лапках она держала кусочек оранжевого фрукта и с упоением запихивала лакомство себе в зубастый ротик.

– Только потому, что именно этот не может, не значит, что он не хочет! – фыркнула я и пошагала дальше.

Адариус глухо засмеялся и посадил неизвестное животное назад в тот же кустик.

Гулкие шаги раздались за моей спиной, но я не оборачивалась. Совсем скоро лес перед нами расступился, и я ахнула от увиденного! В лучах утреннего солнца передо мной раскинулся целый город. Множество домов, расположенных достаточно близко друг к другу, удивляли причудливостью форм. Узкие улочки между ними петляли от домика-конуса к огромному особняку в виде спирали.

Но удивительнее всего было не это. На вершине города, который находился словно на одной большой горе, расположился огромный дворец-пирамида. Греческие колонны тянулись в небо и окружали это удивительное сооружение с четырёх сторон. Камень, из которого построен весь город, был настолько белым, что казалось, будто он светится. У меня даже началась резь в глазах. Удивительное место! И я не видела ничего подобного ни на одной картинке из «Гугл». Так куда я всё-таки попала? Почему Адариус не хочет мне отвечать? Это какая-то тайна?

Я восхищённо разглядывала местность, пока мужчина стоял по правую сторону от меня и, скрестив руки на груди, молча наблюдал за мной.

– Нравится? – хмыкнул он с таким выражением лица, как будто сам воздвигал этот город с первого кирпичика и до последнего.

– Ничего так! – неохотно согласилась я.

– И где же именно ты живёшь? Вот в той голубой загогулине? Или под тем колпаком, что качается от ветра? По правде говоря, ничего там не качалось, но я не могла не побесить здоровяка ещё больше. Мне казалось, именно он виноват в том, что я сюда попала.

– Я живу в обыкновенном доме, но тебе это знать не обязательно! К себе я иду один!

– Вот ещё! А я? Предлагаешь мне остаться здесь?

– Мне всё равно! Я тебя спас, а дальше, будь добра, сама! Можешь хоть в голубую загогулину попроситься, хоть в морскую ракушку.

Мужчина ушёл, оставляя меня переваривать шок. Я попала в иную реальность, и дело даже не в странном городе и домах, а в том, что Адариус – первый мужчина, который видел мои голые ноги и не упал к ним. Мистика какая-то.

Чувствуя, что теряю свою большую особь, которая уже не раз меня спасла, я побежала за мужчиной петляя по улочкам. Догоняя его, я крикнула ему вслед:

– Ты мне так и не сказал, куда я попала?

– А ты ещё не поняла? На Атлантиду!

Адариус скрылся из моего поля зрения и сколько бы я не вертела головой, не могла его найти. Паника стучала в висках, напоминая то чувство, когда я трёхлетняя потерялась в торговом центре. Какая ещё к чертям Атлантида? Её же не существует! Как только я услышала эти слова, во мне будто лопнула какая-то струна. Усталость накатила новой волной и, чувствуя приближение истерики, я села на высокую ступеньку и сделала то, что давно должна была – зарыдала в голос.

Я плакала о Денисе и о Люде, которые так гнусно поступили со мной. Плакала об отце, которому стало наплевать на единственную дочь, как только появилась на горизонте Мелена. Об университете, из которого меня выперли, а главное о том, что так глупо попала в ситуацию, в которой не имела возможности спихнуть свои проблемы на кого-то другого.

Когда плач перешёл на завывания, я услышала, как дверь за моей спиной открылась, но не стала реагировать. Пусть выгоняют, убивают, всё равно некуда идти. Может, я вообще умерла? Иначе как объяснить то, что я попала на эту, как её… Атлантиду?

– Ты не плакала, когда я тебя откачал, не ревела, когда еле спаслась от лимавы, но захлёбываешься в слезах всего лишь услышав слово Атлантида? – Мужчина стоял, опёршись о дверной косяк и скептически смотрел на мою зарёванную физиономию.

Утерев сопли рукавом и без того пострадавшей спортивки, я молча уставилась на мужчину из-подо лба.

– И что ты хочешь этим мне сказать? Да, я, чтоб ты знал, не плакала уже лет десять! А сейчас у меня уважительная причина! Что, нельзя?

– Заходи! – кивнул он на вход и тихо добавил: – Нет сил слушать эти завывания. Хуже дикого орана, честное слово.