Сказать, что Владимир Никитич меня ошарашил, я не мог. После собственной смерти и всех чудес этого мира пронять меня было довольно сложно. Я подозревал и даже надеялся на подобный исход, когда обнаружил у себя растущие зубы. И вот знающий профессор-Медик, наконец, озвучил его.

— Вы уверены, Владимир Никитич? — с надеждой в голосе произнес я.

— Уверен, ибо ничего другого просто не могу предположить… В голову не приходит! С момента нашей первой встречи ваши физические параметры существенно улучшились! Налицо «ремиссия» старения! Не знаю, сколько времени может занять полное омоложение вашего организма, но, что оно произойдет рано или поздно — бесспорно!

— Так это же здорово, Владимир Никитич? — осторожно спросил я, поскольку физиономия Медика выглядела несколько «кисловатой» для такого ошеломительного вывода.

— Если это так, Гасан Хоттабович, — произнес Виноградов, — то мы стоим на пороге поистине великого открытия…

— Как-то не вяжется ваше «настроение», с вашими же словами. — Я решил пойти ва-банк, и выяснить, наконец, что так беспокоит Медика.

— Не буду скрывать, — признался Владимир Никитич, — меня немного нервирует подобное «открытие».

— Отчего же? — Я до сих пор не мог догнать, что же так напрягает профессора. — Разве открытие секрета «вечной молодости» не осчастливит все человечество?

— Ну, во-первых, этот секрет надо еще открыть, — тут же потушил мой «благородный порыв» Виноградов. Во-вторых: вы подумайте сами, уважаемый Гасан Хоттабович, о возможных последствиях. Пока еще не для всего человечества, а конкретно для вас. Если этот секрет станет известен нашим… — Медик запнулся. — Станет известен даже узкому кругу лиц, что может случиться с вами?

— А что тут думать? — Посыл сердобольного Медика стал мне абсолютно понятен. — В лабораторию сдадут, для опытов!

— Вот видите, все на самом деле очень просто, — печально согласился с моими выводами доктор. — Желание обладать, как вы изволили выразиться, «вечной молодостью» — может взбаламутить воду и в самом кристально чистом источнике… Боюсь, наш мир еще не готов к таким потрясениям. И они могут оказаться куда более печальными, что мы имеем на сегодняшний день… Я бы рад ошибиться, но я очень хорошо знаю людей.

— Так что же мне делать? — Да уж, попал дедуля, так попал!

— Пока ничего. Может быть, изменения не будут так стремительны. И у вас в запасе еще будет несколько лет… По крайней мере, я надеюсь на это! Но заклинаю вас, Гассан Хоттабович, не говорите об этом никому! Постарайтесь первым делом защитить «Стеной отчуждения» эту информацию… А еще лучше поставить юлок, который при попытке её добыть — выжжет определенные участки мозга. Это очень болезненно, но не смертельно…

— А если меня уличит в этом какой-нибудь Медик?

— Каким образом, Гасан Хоттабович? — Удивленно приподнял брови профессор. — С вашим «эталонным» состоянием знаком только я. Сравнить что было в исходной точке, и сегодняшней не сможет никто! Постарайтесь не попадать на прием к одному и тому же специалисту через существенный промежуток времени.

— Это я уже понял, — кивнул я. — Иначе он тоже сумеет прийти к подобным выводам.

— Совершенно верно! Пока вы пребывали в коме, я постарался взять у вас достаточное количество биологических проб… Простите, что не предупредил вас… — извиняющимся тоном произнес профессор.

— Владимир Николаевич, о чем разговор? Какие претензии могут быть, когда вы столько для меня сделали? Вы хотите продолжать исследования? Только негласно?

— Да, надеюсь на это, — признался Владимир Никитич. — И я хотел бы вас попросить, забегать ко мне время от времени… Если это вас не затруднит…

— Почту только за честь! — заверил я профессора. — Так что материалы для исследований у вас будут! А наше тесное знакомство ни у кого не вызовет подозрений.

— Гасан Хоттабович, вы… вы… — Виноградов так расчувствовался, что едва слезу не пустил.

— Владимир Никитич, в этом мире я обязан вам практически всем! Здоровьем, сохраненными ногами, а Аннушка мне и зрение почти вернула — катаракта почти прояснилась!

— Ох, думается мне, что по большей части, это не Аннушкина заслуга, а эффект омоложения в действии. Знать бы еще, что его запустило?

— А вот здесь, Владимир Николаевич, я вам не помощник. — Я виновато развел руками. — В ваших волшебно-медицинских делах абсолютно не разбираюсь. А вы не думаете, что это ваше воздействие на меня так повлияло?