Он неожиданности и нереальности происходящего я едва не заорал, однако вовремя сдержался, поняв, что на самом деле я продолжаю сидеть на переднем сиденье легкового автомобиля рядом с командиром… Однако в тоже время я стремительно летел вдоль улиц и жилых домов, попутно выхватывая какую-то какофонию мыслей и чувств многочисленных жителей квартала.

«Черт возьми, — слегка растолкав чужие, пронеслась собственная мысль в моей голове, — и как командир со всем этим справляется?» — Я буквально «оглох» от свалившегося на меня потока сумбурной «информации»…

— Ты что творишь, старый? — Резкая пощечина вышибла из моей головы чужие «голоса», вернув к своему «обычному» состоянию.

— Что творю? — безумно вращая глазами спросил я, пытаясь поскорее прийти в чувство.

— Ты как вообще умудрился подключиться к моему Конструкту? — В голосе вечно непоколебимого оснаба звучало откровенное удивление.

— К какому конструкту? — Я все еще продолжал тупить.

— К «Ловчей Сети», Хоттабыч? — продолжал настаивать Петров. — Как, я тебя спрашиваю?

— Просто очень захотел… — В который уже раз за сегодня я просто пожал плечами.

— Просто захотел? — фыркнул оснаб, наконец от меня отвязавшись. — Он, видите ли, просто захотел! — Продолжал бурчать Петр Петрович, но не забывая при этом вести машину на приличной скорости. — Ты понимаешь, Хоттабыч, что это невозможно? — Ан, нет, это еще не конец, моя экзекуция командиром продолжается. — Не! Воз! Мож! Но! — повторил по слогам командир.

— Ну, а я-то откуда об этом должен был знать? — Не придумав ничего умного, использовал я самую тупую из возможных отмазок. — Не знал, и не ведал, че ж убить меня теперь за это? — «Буром» попер я на оснаба. Где наша не пропадала?

— Ты реально феномен, Хоттабыч! — Фыркнул командир, еще прибавляя газ. — Не знал он… Это доказанная практикой аксиома: подключиться к чужому Силовому Конструкту — невозможно! Заблокировать — да! Разрушить контрзаклинанием — можно! Но подключиться и использовать в своих целях — нет, нет и нет!

— Ну я же не знал! — Продолжал я стоять на своем и гнуть ту же линию.

— Хоттабыч, мне б так не знать! Ух! — возбужденно воскликнул он. — Мы с тобой таких дел наворотим… Есть, кажется, зацепил ублюдков! — Неожиданно прервался он. — Баранку держи!

— Что? — Не понял я, о чем это командир.

— Руль держи, Хоттабыч! — рыкнул командир. — Мне буквально пару секунд отвлечься, а не то упущу… — И он закрыл глаза.

— Гребаный пародонтоз! — выругался я, когда машина резко вильнула. Я едва успел перехватить управление дрожащим от волнения руками. — Ну, Петрович, ну, удружил!

Оснаб обмяк в кресле водителя с закрытыми глазами. Его расслабленное тело подрагивала в такт подпрыгивания автомобиля на «кочках» — дороги в столице еще оставляли желать лучшего. Неожиданно машина начала стремительно набирать ход — похоже, нога сползающего с кресла командира, усиленно надавила на газ. Автомобиль тряхнуло на очередной выбоине, оснаб съехал с кресла еще сильнее, а машина, взревев, ускорилась до невообразимых для нее пределов.

— Командир, сука! Очнись! — с трудом удерживая в руках дёргающуюся баранку, заорал я. — Убьёмся нахрен! — Автомобиль стремительно приближался к перекрестку, на котором, несмотря на поздний час, наблюдалось интенсивное движение. В основном — грузового транспорта. — Петрович, мля… — просипел я сдавленным горлом, скидывая одну руку с баранки и пытаясь дотянуться ей до ноги оснаба.

Машина начала стремительно рыскать по дороге, когда я на мгновение отвлекся. Пришлось вновь «вернуться» к управлению, иначе мы бы врезались в произраставшее на обочине дерево. Первая попытка провалилась, а автомобиль продолжал лететь к перекрестку, набирая скооросить.

— Петрович! — Я, наплевав на все — на кону стояла наша с ним жизнь, отвесил командиру тяжелую затрещину, пытаясь привести его в чувство. Со мной же такой фокус подействовал. Голова оснаба мотнулась, он застонал, но не очнулся. А мы уже вот-вот вылетим на оживленную улицу. — Командир!!! — что есть мочи заорал я, стараясь вплести в свой истошный крик и Ментальную составляющую. — Тормози, гад, а то нам пи. дец!

Всё, машина уже на перекрестке… И тут завизжали тормоза, автомобиль пошел юзом, оставляя на асфальте черные полосы сожженной резины и буквально на считанные миллиметры разошелся с тяжелым грузовиком. Мимо с ревом клаксона пронеслись испуганные глаза шофера, по какой-то счастливой разминувшегося с нами.

— Фух! Живы, мать его! — Я обессиленно откинулся на спинку кресла. Рубашка на спине промокла от пота, руки тряслись, а тяжелое надсадное дыхание с хрипами вырывалось груди, из которой едва не выскакивало заполошно колотившееся сердце. Давненько меня так не «бодрило»!

Я скосил глаза на все еще вялого оснаба, подающего какие-никакие, а признаки жизни.

— Так как, братишка? — спросил я его. — Получилось этих гадов достать? Или я, почем зря, чуть инфаркт не заработал?

— Удалось… — едва двигая посиневшими губами, тихо произнес командир. — Еще пятерых… ликвидировал… к еб. ням собачьим…