— Очень интересно, но ничего не понятно, — улыбнулся я.

— В общем те парни, с которыми ты в догонялки тут играешь, они с Седьмого управления сам знаешь, чего, — поводил он рукой в воздухе, — они там какие-то соревнования внутренние недавно устраивали, в которых с разгромным счётом победили остальные команды.

— А я тут при чём? — удивился я, — хотя согласен, парни неплохие, только молчаливые очень.

— Ну как бы оказалось причём, — он был всё ещё сильно смущён, — в общем сможешь ещё человек сто потренировать?

— Чего? — у меня лицо вытянулось.

— Надо Ваня, надо, — усмехнулся он, — ты ведь так и не поблагодарил меня тогда за те шиповки на Чемпионате Европы.

— Так и знал, что это были вы! — сделав вид, что не знал этого, радостно воскликнул я, бросаясь к нему с волочащимся позади парашютом, и стал пожимать руку, — спасибо товарищ Белый!! Огромное спасибо!

— То есть ты согласен? — прищурился он.

— Да, ради вас и шиповок, — я приложил руку к сердцу.

Он рассмеялся.

— Тогда завтра как раз после твоей утренней двадцатки за тобой приедет автомобиль, пропуск на тебя выписан, едь смело. Там на месте согласуешь дни, часы и условия тренировок, инструктора там просто отличные. Ещё той, старой закалки. Резали эсэсовцев так, что до сих пор фрицы питаются по ночам, кто с ними тогда встречался, но по счастливой случайности уцелел.

— Автомобиль? Пропуск? — изумился я, отчленив главное из его речи.

— Конечно, будешь это делать на базе школы КГБ, — словно само разумеющееся сообщил он мне, — не думаешь же, что сюда сто человек Семёрки приедут светить свои лица?

— А ну да, конечно, — согласился я с ним, — точно было бы глупо.

— Ну вот и отлично, ко мне есть что? Вопросы? Пожелания?

— Кстати, раз вы об этом сами спросили, — кивнул я, — я подумал и понял, что мне нужна новая биография.

— Зачем это? — тут же прищурился он.

— Я подумал, что говорить американским репортёрам о том, что мой отец умер, заснув пьяным на колхозном поле и его переехал комбайн, будет не патриотично, то же касается и школы-интерната. Нехорошо если наши не друзья прицепятся к этим словам, ведь все советские дети имеют родителей и живут только счастливо!

Его лицо посерьёзнело.

— Что-то ещё?

— Да, как мне не противно это, но с той женщиной и её супругом мне нужно будет тогда наладить хорошие отношения на публике, — скривился я в ответ, — нужно наделать счастливых фотографий с ними и мной, пусть ещё подделают мои детские. В той квартире, где они живут, обустроить мою детскую комнату с медалями, фотографиями и прочим, ну и главное, поскольку наверняка интервью после моей победы на Олимпиаде, могут брать у них тоже, они свои роли тоже должны выучить наизусть. Ну и конечно, это всё должно проверяться по всем государственным базам, если возьмутся копать наши или заграничные журналисты.

— Ты так свято уверен в своей победе? — он остро на меня посмотрел, — то что ты предлагаешь, больше похоже на заброску разведчика в тыл врага. Представляешь сколько для этого людей и сил нужно будет задействовать?

— Товарищ Белый, я просто предложил, решать вам, — я поднял руки, словно сдаюсь, что особенно комично выглядело, поскольку сзади меня был парашют, — просто предвижу некие проблемы, если реальная биография будет предана огласке, тем более копать есть где, я разговаривал недавно с Араповым.

— Мы подумаем Ваня, — мирно согласился он, — ладно, до встречи.

— До встречи товарищ Белый.

***

Поездка в школу КГБ обернулась для меня новым витком в жизни. Инструкторы в ней оказались все сплошь товарищами с сложновыговариваемыми испанскими фамилиями, хотя говорили на чистейшем русском, а с учетом того, что они носили балаклавы, скрывая лица, то я понял, что это опять сплошное надувательство и они издеваются таким образом над обучающимися, заставляя выговаривать их все эти длиннющие фамилии.

Зато все как один, и правда оказались милыми и компанейскими людьми, душевно меня встретили, обо всём договорились, накормили так, что я чуть не лопнул и ещё подарили мне нож разведчика в подарок! В общем по возвращении на базу ЦСКА я был в полной прострации, такого хорошего к себе отношения я давно не видел. Ну и разумеется, в те дни, когда на меня тоже надевали балаклаву и говорили, что я теперь товарищ Заяц, при этом гнусно хихикая, я полностью отдавался тренировкам для них школы без остатка.