— Ваня?

— Да мамочка? — решил пошутить я.

— Какая мамочка? — внезапно она растерялась, — Ваня это я твой учитель, Анна Константиновна.

— Да я уже понял, — проворчал я, поворачиваясь набок и пытаясь встать, на затылке была огромная шишка, а дотронувшись до места я увидел, что вся рука в крови.

— Поеду-ка я домой, — заключил я.

— Нет, тебе нужно в больницу! — испугалась она, увидев кровь, — немедленно Иван! Я требую!

Видя, что она и правда вся на нервах, я не стал спорить, поэтому заплатив своему шофёру, отпустил его, а сам сел в её машину, рядом с ней. Она назвала адрес водителю, и мы сначала проехались в неврологический травмпункт, где она поругалась с врачами, но меня приняли без очереди под недовольные взгляды ожидающих и уже через полчаса выпустили с наказом больше не падать и лучше полежать, а если головокружение усилится или появиться рвота, то срочно возвращаться к ним. Я опять хотел ехать к себе, но она снова настояла на своём, и мы поехали к ней. Где под внимательным взглядом консьержа, которому я незаметно показал кулак, мы прошли в её квартиру. Она быстро переоделась и в знакомом мне халате стала наводить суету. Уложила меня на диване в зале, сама поставила чай и натаскала на табурет бутербродов с так понравившейся мне колбасой, сама же села рядом и видимо наблюдала, появятся у меня симптомы о которых сказали врачи или нет.

— Анна Константиновна, — мой голос её встревожил.

— Что-то болит Ваня? Голова кружится?

— Нет, но я думаю, вы мне теперь должны объяснить, что случилось.

— Евгений работает в КГБ и является действующим чемпионом Москвы по боксу, вот что случилось, — поморщилась она.

— Это конечно хорошо, но почему он вас ждал, явно говорил о том, что ваши родители близко знакомы и ещё ему не очень понравилось, что с вами другой мужчина.

— Мужчина? — фыркнула она, — ты моложе меня на девять лет!

— Эй, я сейчас обижусь и уйду, — пригрозил я, но посмотрев на тарелку с бутербродами добавил, — вот только сначала в отместку, всю вашу колбасу съем.

Она снова фыркнула и вообще впервые за всё наше время знакомства улыбнулась.

«Похоже да, у Вселенной в которой я живу беда, надо срочно драпать отсюда, — понял я, когда это увидел».

— Анна Константиновна? — когда молчание затянулось, напомнил я о себе.

— Ладно расскажу, — нехотя сказала она.

— Наши отцы дружат с самого фронта, не раз друг друга выносили с боя. Наши семьи, словно родные, поэтому, когда родилась я и он, они сначала в шутку женили нас, а когда мы подросли и стали взрослее, сами стали испытывать чувства друг к другу.

Я молчал, ел бутерброды и слушал.

— Потом стали встречаться, а потом кое-что произошло, о чём я не хочу говорить, но больше я с ним не встречаюсь, а отцу говорю, что мы поссорились, но временно, чтобы его не огорчать.

— Почему вы говорили «о той ночи» и что расскажите о ней отцу? — спросил я, откладывая еду в сторону, — что произошло?

Она замолчала, уронив голову в ладони.

— Он что-то сделал с вашими знакомыми?

Она покачала головой.

— С вами?

Она долго не шевелилась, но затем кивнула. Было видно, что это признание далось ей с большим трудом.

— Поэтому, когда на нас тогда напали хулиганы, вы так испугались?

Тут уже она кивнула быстрее.

— А рассказать вы не можете, поскольку это разобьёт отцу сердце?

— Четыре сердца Иван, — она подняла лицо, и я увидел, что она плачет, — папа, мама, дядь Серёжа, тётя Света.

«Вы своё ещё забыли посчитать, — промелькнула у меня в голове грустная мысль».

Я, морщась от головокружения, поднялся с дивана, подошёл к ней и сев на пол взял её руки в свои, почувствовав что они холоднее льда.

«М-да, судьба злодейка словно специально бросает меня туда, где творится очередной пиз…ц, — задумчиво подумал я про себя, — хотя тут хотя бы шесть жизней, нецелый интернат».

Мы молча сидели, я держал её руки в своих, чувствуя наконец, что они становятся теплее. Тогда я отпустил их, приложил руку к её лбу, который был чуть покрыт испариной, но вроде температуры не было, и вернулся на кровать. Анна Константиновна внимательно смотрела за мной.

— Слушай, а давай я набью ему морду, — предложил я ей, — легче конечно не станет, но сделаем хоть что-то.

Она недоумённо посмотрела на меня.

— Ты вон уже, воин, попробовал, — снова несмело улыбнулась она, — он три года место удерживает, только искалечит тебя. Так что я против, но за предложение спасибо.

— Я понимаю, что тебе тяжело, но мне, чтобы придумать план, нужны подробности, — я поднял руку, видя, как она вскинулась от возмущения, — так что нытьё в сторону, гений планирования на площадке. Я же не смаковать собрался твоё горе, а подумать, как его больнее прижучить: я так понял он честолюбив, тщеславен, что ещё?

— Тщательно следит за внешностью, — она стала загибать пальцы, — не любит отказов, слаб к женскому вниманию.

— Хм, — в голове промелькнул сразу десяток планов от таких характеристик, — давай, бери себя в руки, и рассказывай, как это произошло, и почему. Сам акт меня не интересует, только причины к этому приведшие и последствия.

— С каких пор, мы уже на ты? — явно чтобы оттянуть время, спросила она.

— С тех самых Аня, когда мы группой лиц по предварительному сговору решили испортить жизнь одного чемпиона Москвы по боксу, между порочим сотрудника КГБ! — хмыкнул я, — и всё это без летальных последствий, поскольку его родители расстроятся, как ты сама говоришь, но думаю я, что карьера и самолюбие, тогда точно должны пострадать.