— Вот ты козёл! — внезапно разъярилась она. — Я тут сижу одна, жду его, а он… он сидит и делает видит, что меня тут нет! А скалкой в лоб?

— Тише-тише, красавица…

— Молчи, чудовище! Хотя какое ты чудовище? — внезапная вспышка гнева сменилась ласковым замечанием: — Ты симпатичный. Даже красивый. Ты принц. Только без коня… Где же твой конь, заморский принц?

— Мой конь остался… за морем.

— Ты оставил его одного? — округлила глаза Соня.

— Нет, там для него есть специальный конюх. Он смотрит за ним. Кормит, выгуливает.

— Но ведь твой коняшка скуча-а-ает… — со слезами на глазах поведала готовая разреветься в голос девушка.

— И я скучаю…

— А как его зовут?..

— Его зовут… Вулкан, — пришло на ум Оливеру название в тот момент, когда взгляд коснулся ярких прядей Сони, напоминавших извергающуюся магму из жерла вулкана, впрочем, её характер также соответствовал.

— Значит так. Езжай за ним, — решительно наказала пребывающая в состоянии неадеквата девушка. — Привези его сюда и только потом сможешь показаться мне на глаза. Потому что нельзя оставлять Вулканчика одного. Ты понял?

— Послушай, Сонечка, но…

— Никаких «но».

— Знаешь… Мы и так с ним каждый день созваниваемся. Делимся впечатлениями. Так что мы можем жить в разлуке, — нёс полный бред Олли, а Соня его очень серьёзно воспринимала, зато стоящая за спиной парня Лиза покатывалась со смеху.

Кто-то из посетителей активно снимал действо на мобильник, а недавно натерпевшийся от рук Сони бармен, знавший что «этот чувак в капюшоне» является знаменитым артистом, порывался позвонить на телевидение, но почему-то не звонил. Видимо дело было в том, что он не знал номера телевидения. А может в том, что первого умельца Соня с видом главного на районе гопаря, допрашивала на наличие телефона со свежей видеозаписью, а получив (с трудом), скорая на расправу девушка сразу утопила в подвернувшемся под руку стакане с коктейлем, высказав при этом наигранно-удивлённое: «Упс…»

Эта выходка сошла ей с рук, потому что вовремя подоспевшая менеджер Мария сразу после инцидента отвела потерпевшего в тёмный угол много чего ему наобещала. Судя по горящим глазам неудачного любителя съёмки, ему пообещали не менее, чем золотые горы.

— За конём. Марш! А я подожду, — вновь вернувшись к своему кавалеру, строго сказала Соня.

Оливер развернулся, захватил за собой Лизу для разработки плана по выдворению Сони из клуба. Среди вариантов Оливера было купить белого коня и выдать его за Вулкана, а среди вариантов Лизы — дождаться, когда хмель выветрится. Или же напоить ещё коктейлями, которые «вырубили бы её нафиг».

Пока они активно решали, что делать, Соня подсела к узкоглазому иностранцу, студенту по обмену из Китая, который по-русски говорил очень смешно, потому что знал его не очень хорошо и говорил на ломаном с акцентом, но учил старательно. Соня приняла китайца за корейца, добродушно полагая, что это одно и то же и, вспомнив смотренный ею пару лет назад азиатский сериальчик, решила поприветствовать азиата известными ей словами, причём она не знала на каком они языке: корейском, китайском или японском, но мысленно ассоциировала парня с героями шестнадцатичасовой дорамы, которую её заставила смотреть Лиз. Причём все серии подряд. Без перерыва. Подобные сериалы Лиза очень любила и мечтала подсадить на них и Соню, но той хватило и одного, да настолько сильно, что любое узкоглазое лицо ассоциировалось у неё теперь лишь с этим сериалом.

— Хаджме! Аригато! — она сложила ладони и поклонилась, подражая главной героине.

Китаец немного опешил, но, впрочем, был привыкшим к «безумным русским», поэтому улыбнулся и ответил:

— Страствите! Страствите!

— Страстный ты, говоришь? — не поняла его Соня. — А по тебе не скажешь…

— А? — переспросил не разобравший её слов желтолицый.

Соня схватила за ножку его бокал, стукнула им по лбу опешившего китайца и проорала ему в ухо:

— Кампай! — тот её понял, огляделся, но чем ответить девушке не нашёл, а она тем временем продолжала: — Ну, давай, до дна, мой друг-цыплёнок!

— Мне нет пить, — обречённо пожал он плечами.

— Йэ! — имея в виду «да», кивнула она и бокал ему не вернула, но приставила его к губам ещё более огорошенного азиата и стала поить, приговаривая: — Пей, не лопни, телепузик. Йэ, йэ!

В голове тут же возник образ маленькой черноволосой девчонки, которая в течение всего сериала, кажется, только эту фразу и повторяла, что бесконечно выбешивало неуравновешенную Соньку, рождая в ней желание треснуть по телеку антикварной вазочкой, так мило пристроившейся на тумбочке.

— Лин Гу Сажё, — представился учтивый иностранец.

— Какие ещё гуси? И гуси тоже страстные? По-моему, ты извращенец…

— Вяс как савут? — спросил он, никак не унимаясь и поддерживая беседу.

— Васька пастух? А… Вязки зовут? Ты, типа… нарик?.. Опачки. Тебя надо в ментуру тогда… Только если я сдам тебя, то буду стукачом. А я не хочу быть стукачом… Слушай, хён ним или… оппа…. Блин, — она почесала лоб, раздумывая как правильнее обратиться, ведь в сериале девушка была то парнем, то девушкой, поэтому всегда обращалась по-разному, и Соня уже не помнит к кому как, — короче, аньён! — она вдруг вспомнила слова приветствия и выставила вперёд ладошку в жесте «Хайль, Гитлер!»