– Благодарю. Поскольку облигаций мы не видим, я берусь утверждать, что они не существуют. Их якобы существование – результат ошибки, допущенной клерком при учете.

– Ошибка клерка? Это с калькулятором Педерсона?

– Подобного рода ошибки случались, и я могу это доказать. Ваша честь, разрешите пригласить следующего моего свидетеля.

Возражений не последовало, и свидетель, техник-математик, объяснил, по каким причинам может сбоить калькулятор Педерсона, и привел примеры.

К одному из доводов Хэттон придрался:

– Ваша честь, я протестую! Как известно всем, в Родезии находится определенного рода важная экспериментальная промышленность. Свидетель почему-то не счел нужным упомянуть о том, чем занимается конкретно эта родезийская фабрика. Надеюсь, защита не станет оспаривать тот факт, что «Объединенная компания Гендерсона» в основном имеет дело с радиоактивными рудами?

– Свидетель, ответьте.

– Не могу, ваша честь. У меня нет таких сведений.

– Красноречивое упущение, – хмыкнул Хэттон. – Калькулятор Педерсона – деликатный механизм, радиация для него опасна. Но в офисах «Сыновей Дугана» нет ни радия, ни продуктов его распада.

Вэннинг встал:

– Могу я спросить, не подвергались ли недавно эти офисы фумигации?

– Подвергались. Этого требует закон.

– Надо полагать, применялся хлорсодержащий газ?

– Да.

– Я бы хотел вызвать моего следующего свидетеля.

Следующий свидетель, физик, сотрудник Ультрарадиевого института, объяснил, что гамма-лучи сильно воздействуют на хлор, вызывая ионизацию. Живые организмы способны поглощать продукты распада радия и в свою очередь излучать. Некоторые клиенты «Сыновей Дугана» контактировали с источниками радиации…

– Ваша честь, это возмутительно! Теоретизирование чистой воды…

Вэннинг притворился оскорбленным.

– Приведу в качестве примера дело «Денджерфилд против „Южнопродуктов“», Калифорния, тысяча девятьсот шестьдесят третий год. Закон гласит, что фактор неопределенности является первичным допустимым доказательством. Мой довод прост: калькулятор Педерсона, на котором считались облигации, способен ошибаться. Если это правда, то облигаций не было и мой клиент невиновен.

– Адвокат обвинения, вам слово, – произнес судья, жалея, что он не барон Джеффрис [3] и не может всю эту чертову свору негодяев отправить на эшафот.

Юриспруденция должна бороться за справедливость, а она превратилась в трехмерные шахматы. Впрочем, это естественное развитие усложнившихся политических и экономических факторов современной цивилизации. И уже понятно, что Вэннинг выиграет процесс.

Так и случилось. Присяжные приняли решение в пользу Макильсона. Хэттон поднял вопрос о скопировании, но это уже было актом отчаяния; ему отказали. Вэннинг подмигнул сопернику, защелкнул брифкейс и отправился в контору.

В полпятого начались неприятности. Секретарша сообщила о прибытии мистера Макильсона, а в следующий миг ее отпихнул в сторону худой смуглый мужчина средних лет, державший в охапке гигантский чемодан из искусственной замши.

– Вэннинг! Я к вам…

Адвокат недобро сощурился, встал из-за стола и резким кивком отослал секретаршу. Как только за ней закрылась дверь, Вэннинг отрывисто заговорил:

– Ты с ума сошел?! Я же велел держаться от меня подальше. Что в чемодане?

– Облигации, – ответил Макильсон дрогнувшим голосом. – Что-то пошло не так…

– Проклятый болван! Притащить сюда облигации… – Вэннинг подскочил к двери, запер ее. – Неужели не понимаешь, что, если Хэттон доберется до этих бумаг, ты мигом вернешься в кутузку? А я лишусь лицензии! Проваливай вместе с чемоданом.

– Выслушай меня! Пожалуйста! Я, как ты и сказал, понес облигации в Финансовое управление, а там… а там был полицейский, меня поджидал. Хорошо, что я его вовремя заметил. Если бы попался…

Вэннинг глубоко вздохнул:

– Прежде чем идти в Финансовое управление, ты должен был два месяца продержать облигации в метро, в камере хранения.

Макильсон вытянул из кармана газету.

– Так ведь правительство замораживает акции и облигации рудодобывающих компаний. Постановление вступит в действие через неделю. А когда это прекратится, неизвестно. Не могу же я сидеть без денег целую вечность.

– Дай взглянуть. – Вэннинг изучил газету и тихо выругался. – Где ты ее взял?

– Купил у мальчишки возле тюрьмы. Хотел узнать котировки рудных акций…

– Так-так. Понятно. И не было ни тени сомнения, что эта газета не фальшивка?

У Макильсона отпала челюсть.

– Фальшивка?

– Вот именно. Хэттон предвидел, что я тебя выручу, и заранее припас газетку. А ты клюнул. И притащил сюда улику, и привел за собой полицию.

– Н-но…

Вэннинг поморщился:

– Как думаешь, почему в Финансовом управлении оказался полицейский? Тебя могли сцапать в любую минуту. Но нужно было не сцапать, а напугать, чтобы ты кинулся ко мне в контору, – и обоих поймать на один крючок. Тебе – срок, мне – лишение адвокатского звания. Чертов идиот!