Сожрав молодые грибы от шляпки до корня, жоры снова медленно поднялись на ноги, не спеша огляделись вокруг и снова начали разбредаться по округе, постепенно увеличивая радиус маршрутов, которыми они обходили гигантские грибы по периметру зарослей. Не переставая при этом то и дело заходиться в приступах кашля. А те двое, что приняли на себя заряд спор, наконец-то, перестали задыхаться. И улеглись на месте только что сожранной поросли, не совершая более никаких движений. Очевидно — давая этим начало новому урожаю грибов-мутантов, прорастающих по краям от сгоревшего тягача.

— Ну, по крайней мере с этой стороны выстрелов можно не ждать. — Я забрал у кадета бинокль и осмотрел другой фланг. — А вот там укрытий хватает... Вон, тоже какие-то брошенки, типа той, в которой мы схоронились сначала. Тут какие-то фермы вокруг раньше были, что ли... Причём в то состояние, в котором мы их видим, они пришли задолго до катастрофы. Тут ещё в девяностые локальный постапокалипсис наступил, наверное...

— Так что делать будем? — Пользуясь случаем, Егор поменял магазин в своём автомате на целый. — Пойдём снимать окружение или будем рваться к вертушке?

— Ребята в вертолёте изрешетят нас так же бодро, как и этих. — Я кивнул на трупы ленинских. — Надо дать им понять, что мы на одной стороне. Что их враг — и наш тоже. А, как говорится, враг моего врага — мой друг.

— Ну не знаю... — Егор закончил с перезарядкой и ткнул в плечи своих подчинённых, указывая им на необходимость того же самого действия. — Отец мне как-то рассказал народную африканскую поговорку. Если крокодил сожрал леопарда — то это ещё не делает его твоим другом.

— Вообще, толково, конечно... — Не зря я давно уже проникся к этому парнишке искренним уважением. Из всех кадетов он меньше всего вызывал у меня желание лишний раз поиронизировать над их стараниями. — Это ты к чему?

— Это я к тому, что... А мы точно с ними на одной стороне? Кто знает, кто там на борту? Может вообще такие же каннибалы, как в этой самой «орде», с которой вы на левом берегу столкнулись? — Юный командир отряда снова высказал вполне рациональное предположение.

— Может и так. Но в любом случае - они не бандитские кореша. И пока мы не попытаемся с ними подружиться — не узнаем. А там — видно будет. — Я присмотрелся в бинокль к ближайшим развалинам и, кажется, заметил движение. — А пока в любом случае, наш враг здесь — ленинские. Значит, их нужно уничтожить. Делаем так...

Выслушав мой план действий, Егор возразил первым:

— Погоди... Я думал, что ты хочешь полностью снять окружение... Борт, конечно, может улететь. Как только поймут, что им больше ничего не грозит при взлёте. Но, типа, засечём посадку опять...

Досылая в патронник «Винчестера» недостающие заряды, я покачал головой в ответ:

— Может. Но, во-первых... Я, пожалуй, всё-таки не верю в то, что пилот боится взлетать, опасаясь получить в борт такую же ракету, как и мы. Ленинские бандиты хоть и отмороженные твари, выжившие в мясорубке первых месяцев пиздеца, но ни разу не спецы по этой части. Я вообще удивлён, как они сообразили, с какого конца выстрел производить.

— Ну нас-то подбили! — Белый позаимствовал у меня бинокль и разглядывал окрестности, пытаясь определить другие позиции противника вдалеке.

— Не подбили. Попали-то под днище. Потому нас и перевернуло. Значит, целиться не умеют. И это при том, что мы были почти вплотную. И ехали черепашьим темпом. А вертушка их к себе близко не подпускает. Не знаю, что там у них за стволы, но есть подозрение, что не чета нашему «покемону». Целят и бьют гораздо дальше. «Корды», небось. С оптикой. Поснимали с армейских бортов и прикрутили на свою тарахтелку. Короче, на таком расстоянии, хрена с два они по нему попадут. И пилот об этом знает.

— Так чего ж тогда не улетает? — Пух был занят тем, что вымазывал слякотью белый защитный комбинезон, позаимствованный в запасниках НИИ «Микроб». Камуфляжных вариантов в лабораториях, само собой не нашлось. И, пользуясь случаем, смекалистый пацан пытался хоть как-то свести на нет демаскирующий фактор.

— Заправиться не успел. Скорее всего, он должен был вернуться в точку вылета. Помните где она?

Пацаны кивнули. А приземистый паренёк, что крыл наш тыл, и которого Егор называл Шотганом, озвучил общую мысль:

— Где-то в Балаково, да?

Я согласно кивнул:

— Оттуда до Энгельса — больше ста километров по прямой. Плюс сюда — тридцать. Если тут он заправлялся прошлый раз и летел отсюда обратно до города химиков, то это ещё полторы сотни. С учётом его кружений над энгельсской промзоной, у него сейчас запаса горючки как раз впритык, чтобы вернуться. Или меньше. И если там, в Балаково, у него нет резерва, то больше он оттуда никуда не полетит. Даже если сможет добраться. А ему всё-таки зачем-то надо периодически заниматься разведкой.