Я шагнула к двери.

— Ты назначаешься моим советником, — сказал мне вслед Люцин.

— Не хочу, — ответила я, не оборачиваясь. Вышла из кабинета и тихо притворила за собой дверь.

Прежняя жизнь кончилась. Пора начинать новую.

В приёмной секретарша и замы утешали Грюнштайна.

— Дитрих, ты не знаешь ещё, какая это стервозина, — говорил первый зам. — Она даже из сатаны все кишки вымотает, но своего добьётся.

Секретарша гладила Грюнштайна по плечу и поила минеральной водичкой.

Люся сидела на подоконнике и смотрела на них с презрительным прищуром. Роберт подпирал стену у двери в коридор. Лицо хмурое, крылья подрагивают — урождённый альянсовец ситуацию понял лучше.

Сцена нелепая до смешного. Театр абсурда, в котором всё актёры заигрались настолько, что перестали различать, где спектакль, а где реальность.

Я удержала злой смешок, схватила Грюнштайна за рукав и повела к себе в кабинет. Он подчинился безвольно и тупо как омороченный. Командорский статус пока ещё действовал, никто не стал останавливать или задавать вопросы. Роберт сунулся было за нами, но я сказала «В коридоре подождёте, товарищ майор!» и захлопнула дверь у него перед носом.

— В какой потайнице живёт ваш брат? — спросила я Грюнштайна.

— Мюнхенской, — ответил он машинально.

Через интернет я выяснила расписание авиарейсов и купила билеты. К часу дня мы будем в Мюнхене. Надёжный загранпаспорт на имя российского гражданина у Грюнштайна есть — возвращаться в Рим он должен был самолётом, нет у нас волшбы на такие длинные телепорты. У меня как у командора тоже выездные документы в полном порядке. Так требует Устав, даже если командировки и не планируются. К счастью, Люцин формалист и всегда соблюдает инструкции такого сорта.

Я позвонила Поликарпову — первый раз за девять месяцев.

— Это Нина Хорса. Пред изначалием я требую с тебя, сумеречный кудесник Ильдан, возвратить долг жизни за живицу, отданную твоему сыну Александру.

— Что ты хочешь? — ответил Поликарпов после краткого молчания. Голос вибрировал от бессильной ярости.

— Чтобы ты через полтора часа был в Западном аэропорту возле кассы номер семь. Возьми загранпаспорт. Подробности объясню на месте. Властью изначалия по праву кредитора обязую тебя хранить тайну.

Я оборвала связь. Паспорт у Поликарпова есть, ведь он советник главы двора.

Эльфы и домовой смотрели на меня с испугом.

— Вы свидетели, — сказала я. — Сумеречный кудесник Ильдан действует под принуждением, а потому ответственности за свои поступки не несёт.

Я позвонила в гараж и вызвала машину.

В каждой клеточке тела у меня звенело злое веселье и клинково-острая лихость битвы. Коль скоро меня вынуждают играть в начертательство, я сыграю, но по моим правилам.

Роберта в коридоре не было. Или умнеть начал и ушёл собственными делами заниматься, или обиделся и вернулся в приёмную за начальнической поддержкой. В любом случае — путь свободен.

Водитель жестом спросил, не возражаю ли я, если он поставит музыку.

— Пожалуйста, — ответила я.

Он сунул в проигрыватель компакт-диск. Зазвучала Сашкина песня — у троедворцев его творчество пользовалось не меньшей популярностью, чем у незнанников.

Я позвонила Павлу, попросила выяснить всё, что только возможно, про альянсовские законы о высших посвящениях.

Грюнштайн начал потихоньку приходить в себя.

— Куда мы едем? — спросил он.

— К вашему брату.

— Монсеньор дал разрешение? — не веря себе, сказал Грюнштайн.

Я сделала неопределённый жест. Уточнять Грюнштайн не решился.

Потайничная щель всегда искажает пространство, а это может уничтожить потайницу. Поэтому нужен стабилизатор, щель надо или воротами затыкать, или возвести на её месте какой-нибудь плотноструктурное сооружение — холм насыпать или стену выстроить. Отсюда и все многочисленные незнаннические легенды о самооткрывающихся горах и волшебных дверях.

Одна из щелей мюнхенской потайницы совпадает со стеной городской библиотеки. Переход с основицы в потайницу похож на переход в нигдению, только делается не магией, а стихийным волшебством. Если смотреть срединным зрением, то щель похожа на пролом размером с гаражные ворота. Сквозь золотистую туманную дымку виден кусочек многолюдной площади, заполненной разнообразными каретами — это что-то вроде вокзала.

— Разве в потайницах нет автомобилей? — удивилась я.

— Нет, — ответил Грюнштайн. — Но есть железная дорога. — И добавил с искренним сожалением: — Досадно, что вы не можете войти. Наша потайница очень красива, ничем не хуже Пражании и Багдадии. Но троедворцам запрещено появляться на территории Альянса. Первый же дозор городской стражи почувствует в вас троедворку, и последствия будут печальны.