— Такси до ночного клуба «Сохо», Звёздная, тринадцать, — спускаясь в кабинке лифта выдыхаю трубку, и тут же думаю, что я снова умом тронулась, как и в тот день, когда решилась представить родителям фиктивного жениха.

"Сохо". Снова то адовое заведение!

Кажется, этот русский немец дурно на меня влияет.

У входа в "Сохо" стоит внушительного вида амбал и, судя по его необременённому интеллектом лицу, стоять и пугать своим видом подростков это единственное, что он умеет.

"Алёша" — белеет на криво пришпиленном к чёрной футболке бейдже.

Алёша?!? Алёша — это мой пятилетний племяшек из Мурманска, а это Алексей, мать его, Гора-Попович.

— Какого хрена пройти не даёшь? — скачет тощий мальчишка, тщетно пытаясь протиснуться в прореху между застывшим изваянием в виде малыша Алёши и ограждением. — Что не так? Прикид мой не нравится? Да ты хоть знаешь, кто мой папаша?

На высеченном из камня лице не дёргается ни один мускул. Сложив руки на груди — от чего кожа куртки едва не трещит по швам — амбал переводит на меня свои буравчики и долго изучает из-под лениво полуприкрытых век. Ничего не говоря, кивает за спину на вход и сторонится.

Это он мне, что ли?

Оглядываюсь — позади кучка отсеянных поддатых подростков, больше никого. Разглаживаю ладонями на строгой офисной юбке складки и, под шипение из забракованной толпы «сучка», гордо миную фейс-контроль.

Как и в прошлый раз помещение содрогается от басов, голова тут же начинает гудеть от какофонии звуков и удушающего аромата разгорячённых тел и алкогольных паров.

Что я здесь делаю? Да я даже в период студенчества подобные злачные места избегала. Не то чтобы я всё свободное время коротала только в филармонии, я так же как и все тусовалась, посещала вечеринки, но этот клуб… это же адский притон! Вокруг снуют патлатые рокеры в кожаных косухах, девицы в мини и обтягивающих донельзя скинни, и я — в приталенном пиджаке и со стильной сумочкой Прадо.

Прийти сюда было полным безумием, чем я только думала? Да Олега удар хватит, если он узнает, где именно я штудировала отчёт для Артура.

Я начала врать своему мужчине — очень и очень плохо. И всё ради чего?

«Кого!» — пищит мысленная подсказчица, поправляя. — «Ты же сюда ради Ганса притащилась».

Терпеть не могу эту въедливую зануду!

Прижав к груди сумку, миную забитую до отказа лаунж-зону и двигаюсь к беснующейся толпе.

Если я не ослышалась, то Курт сказал, что он здесь работает. Судя по его развязному прикиду — рваным джинсам и футболке с изображением известного на весь мир кубинского революционера, по тряпкам он явно не загоняется. Так что да, эта атмосфера вполне в его духе. Но только вот кем он здесь трудится? Официант? Бармен??

Уборщик?..

И, допустим, я его сейчас увижу, и что скажу? Что передумала, и явилась-таки на концерт потрясти хаером вместе с неформалами из вип-ложа?

Встаю на цыпочки и пытаюсь рассмотреть, кто же там топчет сцену. Судя по звукам, там однозначно кого-то пытают под гитарный запил. Или же пытают самим запилом, что страшнее…

— "Я вытрясу из тябя ду-у-шу-у-у-у" — разрывается в микрофон волосатый мужлан, сгибаясь пополам, словно в приступе кишечных коликов.

Изгнание дьявола из Эмили Роуз — мамины поцелуи, по сравнению с тем, что творится с этим парнем.

Я люблю музыку, в студенчестве даже увлекалась брутальным бойз-бендом Ред Хот Чили Пепперс, но к подобной вакханалии звука мои нежные уши готовы не были. Могу поклясться, что в прошлый мой визит здесь не было так шумно. Да, кровавая Мэри отшибает память, но не настолько же.

Дьявольская симфония постепенно стихает, и толпа со свистом провожает квартет с дурацким названием «Бледная поганка».

— Ирэн, ты куда собралась? С минуты на минуту на сцену выйдет красавчик, — слышу где-то сбоку гнусавый писк и оборачиваюсь: троица желторотых первокурсниц с клонированными губами-пельменями переминаются на тощих ножках, держа в руках по «Голубой лагуне».

— Уже сейчас? Тогда потерплю, не хочу ничего пропустить! — загорается спешащая куда-то секундой ранее Ирэн, выуживая из крошечного клатча зеркальце. — Как я выгляжу, Софи?

— Прекрати мазать то и дело свой свисток, он всё равно не разглядит тебя в толпе, — упрекает пельмень номер раз, и пельмень номер два согласно кивает, поддерживая подругу по конвейеру.

Мимо протискивается щуплый парнишка и, словно между делом, впечатывает свою тощую ладонь в мой зад. Возмущённо ойкаю и оборачиваюсь, дабы впечатать шпильку своих лодочек мерзавцу в пах, как тут же меня сносит волной нафуфыренных девиц, утягивая за собой ближе к сцене.

Что тут, чёрт возьми, происходит? Объявили кастинг на обладательницу самых выдающихся арбузов? Тогда что здесь делаю я со своими нектаринами?

А если ещё места за ширину татуированных бровей будут присваивать, я тогда вообще с позором продую!

Мне неуютно, я чувствую себя не в своей тарелке. Потащилась непонятно куда ведомая духом запоздалого бунтарства. И сдался мне этот фашист? Это совсем, совсем ведь на меня не похоже! Куда подевалась взрослая рассудительная Ульяна? Я должна сейчас нежиться в объятиях своего мужчины, фантазируя, где мы проведём нашу десятую годовщину, а не толкаться в ночном клубе, выслеживая покинувшего родные пенаты бракованного арийца.