Раздаётся стук в дверь и я непроизвольно вздрагиваю.

Уже? Так рано? Но только ведь половина девятого! Мы условились, что Курт заедет за мной в начале десятого, всё как и полагается на первом свидании: кавалер забирает даму, они едут в романтичное место, чтобы под трели скрипача предаваться мечтам о светлом, разумеется совместном, будущем.

Видимо, мой кавалер слишком нетерпелив. Даже странно — педантичность у немцев в крови. Хотя он же наполовину русский.

Ещё раз поправляю грудь и тороплюсь к двери, но когда поворачиваю ключ, вижу там совсем не Курта…

— Папа? Что ты делаешь здесь в такой час? — сказать, что я удивлена — это не сказать ничего. Спохватившись, сторонюсь, пропуская отца в квартиру. — Не то, чтобы я не была рада, но я просто кое-кого жду. Э… Олега, у нас свидание.

— Я всё знаю, Ульяна, мне сегодня позвонила Вика и всё рассказала, — папа бросает портфель на софу и оборачивается. Родные голубые глаза из-под кустистых бровей горят праведным гневом и… разочарованием.

Нет, только не оно.

Выставляю вперёд ладони и стараюсь не паниковать.

— Пап, присядь, я всё тебе объясню. Не знаю, что именно тебе рассказала Вика, но уверена, что она преподнесла всё на свой лад. Может, выпьешь чего-нибудь? Как насчёт чая?

— Какого чая!? Ты обманула нас с мамой, Ульяна! Выставила какого-то клоуна за уважаемого человека. Зачем? Для чего? Ты никогда не была бунтаркой, даже подростком, что на тебя сейчас вдруг нашло?

Понимаю, что обманывать больше нет смысла и рассказываю чистую правду. Ну, полуправду. Намеренно умалчиваю о том, что была пьяна в дрязину в свой первый визит в "Сохо" и что не узнала Курта в той забегаловке.

— Боже, ты сама слышишь, что ты несёшь? Это какой-то абсурд! — папа послабляет узел галстука и громко сопит. — Неужели мы, твоя семья, не поняли бы и не вошли в положение? Человек задержался на работе — бывает. Мы же не изверги и любим тебя. Зачем был нужен весь этот цирк с подменой?!

— Нет, папа, не поняли бы! Снова начались бы шутки, сочувствующие взгляды, что я бедная и несчастная, — тяжело вздыхаю. — Мне казалось всё это весёлой шуткой, не более. А потом… а потом Курт мне и правда понравился. Кажется, я влюбилась.

— Ещё чего! Даже слышать не хочу! — папа повышает голос, лицо покрывается красными пятнами гнева. — Променять успешного адвоката на мальчика, поющего в барах? Ты в своём уме!? Это всё бабская блажь! Гормоны заполонили твою дурную голову, не более! Эйфория скоро пройдёт, его чары развеятся и ты поймёшь, какую глупость совершила. Поймёшь, но будет уже слишком поздно. И я, как твой отец, ни за что не допущу, чтобы ты сломала себе жизнь из-за временного помутнения рассудка! Ты сейчас же звонишь Олегу Шмелю, просишь прощения и приглашаешь завтра его к нам на ужин.

— Нет, папа.

— Что? — отец замирает, не веря своим ушам.

— Я сказала — нет. Я не люблю Олега и больше никогда с ним не буду. Прости, но я выросла, и ты больше не можешь решать за меня, как мне жить. Ты можешь не одобрять мой выбор, но пожалуйста, не вставляй палки в колёса. Мне дико стыдно сейчас свою ложь, но мы будем с Куртом вместе. Это не обсуждается.

Пятна на лице отца слились в одну большую алую кляксу. Губы сжаты, желваки играют и этот взгляд… Меньше всего я хотела бы, чтобы всё вышло вот так.

— Дело твоё, — наконец изрекает он и забирает с дивана свой портфель. — Ты права, ты давно взрослая. Но потом не говори, что я тебя не предупреждал.

Больше не произнося ни слова папа стремительно идёт на выход и, потянув на себя ручку двери, сталкивается нос к носу с Куртом.

— Здравствуйте, Дмитрий ээ… Каролевич, — Курт тянет руку, но отец огибает его и молча покидает квартиру. — Прости, я не знаю его отчества. А что это с папой?

— Небольшое недопонимание, — давлю вымученную улыбку и надеюсь, что Курт не слышал нашего разговора.

Настроение папа мне, конечно, испортил — романтический флёр испарился, как не бывало. Но когда Курт тянет ко мне руки и заключает в объятия, мир снова начинает играть радужными красками. Он чисто выбрит, аккуратно причёсан и одет в потрясающий костюм. А как от него пахнет…

Если бы у меня спросили, чем пахнет секс, я бы ответила, что пахнет он Куртом Рейнхардом.

— Наши старики порой бывают жутко несносными. Не обижайся на него. К тому же я правда тот ещё экземпляр. Если бы моя сестра привела в дом подобного типа, я бы лично вызвал его на дуэль.