— Ну так вот меня не оттащили... Точнее... Слишком поздно оттащили.

— Тоже кого-то отмудохал? — На лице кадета показалась озадаченная улыбка. — Это что, для неё какие-то страшные новости? Да ты же только за сегодня троих пришил... И это то, что я успел заметить. Да и Алина вроде тоже наравне со всеми воюет. Ещё тогда, когда мы на мосту дрались — замочила какого-то мелкого, который чуть тебя не подстрелил из твоего же обреза.

— Всё так... Но ты говоришь про наш с тобой новый дивный мир. А то, про что говорю я, было ещё осенью. — Я покосился на пацана, наблюдая за реакцией. — И я их не просто отмудохал. Убил.

— Ну, подумаешь... — Тот, немного помолчав, снова пожал плечами. — Если за дело, то чего такого-то. Я ж говорю, она и сама...

— Двадцать человек.

Егор осёкся и посмотрел на меня с недоверием, словно пытаясь понять, не подшучиваю ли я над ним. Но выражение моего лица развеяло его сомнения.

Некоторое время он шёл молча, иногда коротко на меня оглядываясь. Но всё же заговорил чуть погодя:

— Так это тогда в октябре... В «Навигаторе»... Это ты был? — В его голосе не было страха или неуверенности. Только простое любопытство.

— Знаешь... Думаю, что ты меня поймёшь... Поэтому скажу как есть. Тогда мне казалось, что это имеет значение. Пассивная агрессия со стороны этих людей. Завуалированные насмешки. Презрение. Чванливость. Ханжество. Ограниченность. Эти их ебучие интриги... Большая возня в маленькой песочнице. Они меня не бесили, нет. Они были мне противны. Как падальщики в Ленинском районе. Даже нет... Как те черви, что лезут у них изо всех щелей. И очень, очень хотелось показать этим людям их настоящее место в этом мире. Но перед этим — взглянуть в их глаза, чтобы убедиться в том, что они действительно его увидели. Своё место. — Сделав паузу, я присмотрелся к пацану — тот внимательно меня слушал. — И я нашёл только один по-настоящему действенный способ.

Егор всё ещё молчал, переваривая услышанное. И я продолжил:

— Но теперь... Если бы я знал, что через пару месяцев все они превратятся в полоумных жор... Я бы только посмеялся над ними. И над собой прежним — смеялся бы ещё сильнее... Но, как и сказал, я буду с тобой честен, Егорыч. Говорю как есть: если и были в моей жизни счастливые моменты — то тот осенний денёк был одним из них.

Как я и ожидал, в ответ на мою тираду паренёк не мог возразить что-то конкретное. Но, судя по блуждающему взгляду кадета, тот всё-таки боролся со своими противоречивыми чувствами.

— Я могу угадать, о чём ты думаешь. — Остановившись неподалёку от скопления людей на пустыре, я заставил тормознуть и своего спутника. — О том, что у этих людей были родственники. Супруги. Дети. Которые ни в чём не были виноваты. Но тоже пострадали от моих действий. Так?

— Ну... Вообще да...

— У того пацана, которого ты избил до полусмерти, тоже была мать. Или, может, даже младшая сестра... Это могло тебя тогда остановить?

Егор угрюмо подвигал челюстью из стороны в сторону и отрицательно покачал головой.

— Поэтому я не оправдываюсь, а выкладываю тебе всё как есть.

Пацан сделал попытку пойти дальше, но я мягко остановил его:

— Подожди, закончу. Я не горжусь тем, что совершил. И, в тоже время, я до сих пор не жалею о том, что совершил. Я не мог этого не совершить. Поэтому, как говорит Джон: «Take it or leave it». Другого Кира у меня для вас нет. Но... Если ещё с месяц назад я бы просто плюнул на все претензии и ушёл бы от вас в такой ситуации, то сейчас... Сейчас мне будет жаль расставаться с вами с таким настроем. Жалость! Прикинь, Егор! Жалость! Я чувствую жалость!

Он посмотрел на меня немного озадачено. Наверное, всё-таки не до конца понимал, о чём я. И я поспешил объяснить. Если не ему, то хотя бы самому себе:

— Я никогда никого не жалел! Ни других, ни себя. Гнев, злость, зависть, ревность, алчность, жажда мести, упоение победой... Это всё мне хорошо знакомо. Но никогда я раньше никому не сочувствовал. Я просто не понимал, как можно сочувствовать другому человеку... Да плевать на него! Он же другой! Просто по определению! Какое мне до него дело?!

— Оке-е-ей... — Протянул паренёк, нахмурив лоб.

— И теперь я рассуждаю тут о том, что мне будет жаль вас разочаровывать... А ведь и правда... — Схватившись за голову, я внезапно осознал, как, наверное, нелепо сейчас выгляжу в его глазах. И поспешил собраться заново, закончив свои внезапные откровения. — В общем... Дружище... Как ты понял, я — мать его грёбанный массовый убийца совершенно невинных людей. И мне будет жаль... Очень жаль, если этот факт заставит тебя от меня отвернуться.