Два горячих дыхания превращаются в одно, наполняя мысли единственным желанием — утащить храбрую девочку в укромный уголок и позволить бесчинствовать маленьким демонам, завладевшим её разумом.

— Идём отсюда… — обжигаю нетерпеливым рычанием её губы.

— Куда? — звучит её взволнованный шёпот.

Она сжимает на каменном стволе хватку одной рукой, второй вцепляется в шею сзади, словно боится, что я вот-вот прогоню её из кухни, лишу своего тепла. Как будто для неё секс в данную минуту является глотком жизненно необходимого воздуха. Мне кажется, я и сам без неё задохнусь. Дышу, потому что она делится им со мной.

Запах сексуально возбуждённой девочки сводит с ума. Вдыхаю его, теряя способность к трезвому мышлению. Ладошки Яны настолько нежные и одновременно дерзкие, по-прежнему не отпускают, дарят слишком острые ощущения, швыряют по всему телу обжигающий ток.

— Куда скажешь… — на выдохе хриплю я, и эти слова звучат в моих устах как поражение. Отстраняюсь на пару сантиметров, нахожу её взгляд. Яна смотрит на меня опьяневшими глазами, слегка удивлёнными, наполненными блеском и робкой радостью, о чём свидетельствуют лучики морщинок в их уголках.

Перед моими глазами тотчас начинают мелькать «непотребные» картинки моего пошлого воображения: я, она и удовольствие нашего обоюдного желания…

— Ближе всего кабинет… — Мышка расплывается триумфальной улыбкой, и я непроизвольно подхватываю её настроение.

— Ладно, посмотрим, что ты для меня приготовила, моя маленькая Фрейя…

Яна помогает добраться до двери кабинета без костыля.

Когда за нашими спинами исчезает тусклое освещение дома, и мы погружаемся в полумрак, я тут же задаю себе вопрос: «Зачем мне всё это нужно? Именно сейчас? Когда я не могу сделать резкого движения без боли».

Прислоняюсь спиной к двери и утягиваю Яну на себя, нахожу её губы, целую снова, чтобы не думать больше ни о чём, потому что ни один вразумительный ответ не убедит меня оставить Мышку без сладкого.

— Я хочу увидеть тебя голой… — шепчу в её рот, срывая последние предохранители на своей выдержке.

К черту всё! Она моя женщина. Чувствую, так было, есть и будет.

Наощупь нахожу пульт в подставке на стене, включаю приглушённый свет и возвращаю его обратно, переводя взгляд на забившегося в панике мышонка.

Несколько мгновений Яна растеряно осматривается по сторонам, затем, сделав глубокий вдох, тихо командует:

— Садись на диван.

Отдаю должное её аппетитной груди. Эта часть прекрасного женского тела, прячась под распахнутыми полочками моей белоснежной рубашки до одури возбуждает, манит, словно запретный плод.

Сглатываю слюну, сгорая от нетерпения поскорее добраться до пышных холмиков ртом и оставить на нежной коже свои метки. Пусть помнит об этой ночи и думает только обо мне.

— Есть одно условие, Мышка… — мой хриплый голос вырывается наружу.

Удерживая её глаза под прицелом своих, опускаю ладонь на ствол и мягко сжимаю его у основания головки, поглаживая вверх-вниз через ткань. Терпеть больше нет сил. Член зудит так, что закипают мозги.

— Какое… условие? — переводит сосредоточенный взгляд на то, чем в данный момент я занимаюсь, и её голос предательски садится, почти до свиста в лёгких.

— Ты будешь сверху, поэтому в сексе полностью твоя инициатива. Согласна?

— Тогда у меня тоже будет условие, Женя… — моя упрямая соблазнительница, не отрывая глаз от паха, принимается медленно расстёгивать пуговки на рубашке и, черт! Я снова дурею от неё, наслаждаясь мелькающими участками тела то выше талии, то ниже. Особенно привлекает треугольник обычных хлопковых трусиков под плоским животом. Совсем не тех, которыми я любовался в ванной.

— Я сделаю с тобой всё, что захочу… — добавляет, эротично покусывая нижнюю губку.

Не сдержав искренней улыбки, вкрадчиво интересуюсь в свою очередь:

— Надеюсь, я выживу после заявленного тобою заезда? — усмехаюсь ещё шире в то время, как Яна покрывается очаровательным румянцем и на секунду теряется в мыслях.

Не смотря на то, что пальцы её дрожат, взгляд становится темнее ночи, затягивает так глубоко, что кажется, нырнув в них однажды, я уже не смогу выплыть…

— Примчишься к финишу первым, мой чемпион… — отрезвляет меня громким заявлением, от которого теряюсь теперь я, словно мальчишка перед первым половым актом.

И ведь она права на все сто.