— Думаю, с коньяком будет в самый раз. Вадим Владимирович может произвести такой эффект, — София слегка рассмеялась.

— Что с ним не так?

— Ко мне с этими вопросами ты осторожно, — она повела меня в комнату отдыха, — я работаю на Ермака, уважаю его, каким бы сухарём он ни был. Человек он хороший, а юрист от Бога.

— Ты была влюблена в него, — яконстатировала простой факт, который сразу упустила из вида. Теряешь сноровку, мать.

— Была, — София со вздохом поставила дымящиеся чашки, — может, он и замечал это, но в любом случае никак не отреагировал.

— Про это я и спросила: что с ним не так, тебя игнорировать невозможно, — я мягко рассмеялась.

Если Ермак будто высасывал мои жизненные силы, то София как морской бриз — вернула их обратно.

— Твой питомец немного необычный, — девушка протянула руку к Пради, который сейчас строил из себя безобидного милашку, — могу я его чем-то угостить?

— Плесни коньяка в крышечку, он будет благодарен.

— Серьёзно? — София с сомнением уставилась на лисёнка-алкаша, который уже облизывался на бутылку благородного напитка, — «Арарат» оценит?

— Вполне.

Пока Пради, сидя на хвостике, пил янтарную жидкость, держа лапками крышечку перед собой, я аккуратно расспрашивала девушку о Вадиме. Меня интересовало, имеет ли он большой вес в этом треклятом Правлении. О личной жизни вопросы София сразу пресекла, а я не стала настаивать, чтобы не настроить её против себя.

— Конечно, у него тридцать процентов акций, считай, самый крупный держатель, — спокойно проговорила София, потягивая крепкий кофе, — у других распределены доли гораздо меньшие. Да и остальные держатели входят в Совет директоров, не в Правление, — это не одно и тоже? — Но Устав составлен так, что один его голос веса не имеет. Хотя Вадима небезосновательно уважают. Так что, если у тебя есть причины быть уверенной в себе, значит, всё пройдет гладко.

Сейчас мне больше всего хотелось бросить всё и найти другой способ подобраться к Вадиму. Сменить внешность? Может сработать, но займёт много времени, а у меня его уже нет.

— Смотри, что нашёл, — сказал Пради, когда мы уже попрощались с девушкой, — это то, о чём я думаю?

Пради протягивал мне мятую бумажку. Оказывается, именно её он учуял в кабинете, когда шарился под столом у ног Вадима.

— Да это же лист морены! — Такой поворот событий мне совсем не понравился.

Морена — растение само по себе дорогое и редкое. Бумага из него производилась путём достаточного сложного ритуала, а заговор, написанный на ней, имел действие сродни дымовой шашки: слова с листа морены витали в воздухе и впитывались в того, кто оказывался в поле действия. Теперь понятно, почему меня накрыло усталостью, — ведьмы чувствуют Приговор Морены немного сильнее, чем люди, просто неспособны его распознать. Главная суть такой «игрушки» — воздействовать медленно, почти незаметно.

— Может, на этом всё и закончится?

— Но печать-то сорвана, — я не могла разделить оптимизма фамильяра, — нет. Не кончено.

Я чувствую.

Дурман Оксаны не занял много времени. Она почти с влюблённым придыханием заверила меня, что всё получится, что я могу спокойно приходить завтра хоть прямо к Ермаку, он введёт меня в курс дела. Правление в девять, а в одиннадцать уже будет решение.

В этом я сомневалась.

— Нет, мать, что-то я не уверен, — Пради с беспокойством смотрел на мою подготовку к ритуалу Убеждения.

Зелье почти готово, осталось начертить руны на свечи, добавить листья маршелага (для воздействия на расстоянии) и мою кровь на Гримуар.

В моей вынужденной афере было задействовано слишком много людей, с которыми лично не знакома. Слишком многое поставлено на кон, чтобы пустить всё на самотёк.

— Я уверена, Сил у меня хватит, — сосредоточенно отмеряла порошок из монгольской жемчужины. Фортуна любит жемчуг.

— Если что-то пойдёт не так, а что-нибудь обязательно пойдёт не так, назад ты уже ничего не вернёшь.

— Я не зелёная ведьмочка, Пради, — я раздраженно уставилась на фамильяра, — пусть мои Силы и утекают, но я ещё способна контролировать ритуал по заклинанию, которое сама же и создала.

Но чёртов фамильяр был прав. С ритуалом были проблемы. Гримуар на него не отвечал, а лишь быстро тянул из меня все соки.

Наверное, впервые за долгое время я по-настоящему поняла, что в моей жизни большие, огромные проблемы: никогда ритуал не выходил из-под контроля. Никогда Гримуар не игнорировал мой зов. Мне стало страшно. Действительно страшно, да так сильно, что я растерялась.

Может, не надо было бросать больше листьев маршелага в чашу огня, может, Пради был прав, и будут непредвиденные последствия. Но ритуал был завершён, и завершён был правильно.

Наконец, этот длинный день закончился. Пошатываясь, побрела в гостиную и принялась поднимать доски пола.

— Чувствую, всё пойдёт наперекосяк, — как старуха причитал Пради, пока я укладывалась на пол рядом с зияющей дырой в полу.

— Будь проклят тот день, когда я научила тебя говорить, — я уже еле ворочала языком, отвечая лисёнку, когда погружала руки в землю моих предков.