Несколько драгоценных минут ушли на судорожные поиски. Андерс так нервничал, что начал кусать пальцы, - где же этот несчастный мотоцикл? А Калле между тем рыскал в кустах. Наконец-то! Вот он, мотоцикл! Он нашел его! Пальцы мальчика ласково сжали руль, и он быстро вывел мотоцикл на лесную дорогу.

Им предстояло примерно пять миль езды. Калле взглянул на ручные часы. Стрелки светились в темноте.

– Половина одиннадцатого, - сказал он Андерсу, который вовсе не интересовался временем.

Слова Калле прозвучали в некотором роде зловеще.

Те же самые слова в ту же самую минуту Никке услыхал от инженера Петерса:

– Половина одиннадцатого. Пора в путь!

Пять миль… четыре мили… три мили до Лильчёпинга! С огромной скоростью мчались они этой теплой июльской ночью, но дорога казалась им бесконечно долгой. Нервы были у них на взводе, и они все время прислушивались, не догоняет ли их тот самый автомобиль. Каждую секунду они ожидали, что их осветят сзади фары, которые приблизятся, нагонят их, промчатся мимо и исчезнут, унося с собой все надежды спасти бумаги, которые значили так много.

– Лильчёпинг, двадцать километров, - прочитал Андерс на дорожном указателе.

Приближались места, знакомые им с детства. Примерно в то же самое время черный автомобиль миновал другой дорожный указатель.

– Лильчёпинг, тридцать шесть километров, - прочитал Никке.
– Прибавь немного скорость, шеф!

Но инженер Петерс не очень спешил, он ехал так, как ему нравилось. Оторвав одну руку от Руля, чтобы предложить Никке сигарету, он удовлетворенно сказал:

– Если я ждал так долго, то могу подождать еще полчаса!

Лильчёпинг! Город спит безмятежно, как обычно. «Это просто трогательно!» - решили Калле и Андерс. Мотоцикл проезжает по хорошо знакомым улицам, начинает подниматься вверх к развалинам замка и останавливается у дома Эклунда.

А черному автомобилю оставалось еще несколько километров до того маленького дорожного указателя у обочины, который любезно приглашает: «Добро пожаловать в Лильчёпинг!»

– Страшнее этого мне ничего переживать не приходилось!
– шепнул Андерс, когда они едва слышными шагами крались по веранде.

Он осторожно нажимает на ручку двери. Дверь не заперта. «Маловато винтиков у киднэпперов, которые не закрывают за собой дверь, - думает Калле.
– Разве можно оставлять открытыми двери дома, где хранятся бумаги, которые стоят сто тысяч крон! Но так гораздо лучше - это экономит массу времени!» Все его чувства обострены - ведь дорога каждая минута.

«За книжным шкафом» - за каким книжным шкафом? У доктора Эклунда, который сдал свой дом на лето, столько книг и столько книжных шкафов! В гостиной все стены уставлены книжными шкафами.

– Это займет целую ночь, - говорит Андерс.
– Где начнем искать?

Калле размышляет, хотя времени в обрез! Но иногда стоит пожертвовать минуткой, чтобы поразмыслить. Расмус сказал своему папе: «Я прокрался за тобой вечером, когда ты думал, что я сплю, и тогда я увидел…» Где мог стоять Расмус, когда он увидел?… Абсолютно точно, что не в гостиной.

Спальни расположены на верхнем этаже. Маленький мальчик, который не может уснуть, тихонько спускается по лестнице… Еще до того, как папа услышит его шаги, Расмус видит: происходит что-то очень важное - и останавливается. «Должно быть, он стоял на лестнице в прихожей», - думает Калле и кидается туда.

На какой бы ступеньке лестницы он ни стоял, через открытую дверь гостиной виден только один книжный шкаф. Тот, что возле письменного стола.

Калле мчится обратно в гостиную и вместе с Андерсом начинает отодвигать книжный шкаф от стенки. Шкаф царапает пол, раздается неприятный скрежет. Это единственный в мире звук, который они слышат. Они не слышат, что на дороге останавливается автомобиль.

Так… так… так… еще одно усилие - и они могут заглянуть за шкаф! Бумаги там! Коричневый конверт аккуратно прикреплен к стене кнопками. У Калле дрожат руки, когда он ощупью достает свой нож и начинает отгибать кнопки.

– Подумать только, мы все-таки успели!
– шепчет бледный от волнения Андерс.
– Подумать только, мы успели.

Калле держит драгоценный конверт в руках. Он благоговейно смотрит на него - ведь он стоит сто тысяч крон! Да, собственно говоря, его вряд ли можно оценить в деньгах! О, какая минута триумфа, какое пронизывающе сладкое, теплое чувство удовлетворения!

И тут послышалось что-то ужасно и жуткое! Крадущиеся по веранде шаги, шорох, чья-то рука нажимает ручку двери… Тихий скрип отворяющейся входной двери.